Будденброки

Манн Томас

– Да нет… Что здесь может быть нового? Ведь эти «Городские ведомости» – жалкий листок!

– Да неужели? А папа и мама всегда их выписывают.

– Ну, разумеется, – пробормотал он и залился краской. – Я ведь их тоже читаю, как видите, раз ничего другого нет под рукой. Но, по правде говоря, сообщения вроде того, что оптовый торговец и консул имярек собирается справлять серебряную свадьбу, не так-то уж захватывающе интересны! Да-да! Вы смеетесь?.. А вам следовало бы почитать и другие газеты, например «Гартунгские известия» [59] , выходящие в Кенигсберге, или «Рейнскую газету» [60] .

В них найдется кое-что и поинтереснее! Что бы там ни говорил король прусский…

59

«Гартунгские известия» – одна из старейших немецких газет. Издавалась в Кенигсберге с начала XVII века. Во второй половине прошлого столетия придерживалась либерального направления.

60

«Рейнская газета» была основана 1 января 1842 года в Кельне группой либеральных рейнских промышленников. С 15 октября 1842 до 17 марта 1843 года газета редактировалась Карлом Марксом, который превратил ее в боевой орган немецкой революционной демократии. 31 марта 1843 года была закрыта прусскими властями. После мартовской революции в Германии, с 1 июня 1848 по 19 мая 1849 года, в Кельне выходила «Новая Рейнская газета», под редакцией Карла Маркса и Фридриха Энгельса.

– А что он говорит?

– Да нет… К сожалению, при даме я этого повторить не могу. – Он снова покраснел. – Одним словом, он весьма немилостиво отозвался об этих газетах, – продолжал он с несколько деланной иронией, на мгновенье неприятно поразившей Тони. – Они, видите ли, недостаточно почтительно пишут о правительстве, о дворянстве, о попах и о юнкерстве… и вдобавок умеют водить за нос цензуру.

– А вы? Вы тоже непочтительно отзываетесь о дворянстве?

– Я? – переспросил он и смешался.

Тони встала.

– Ну, об этом мы поговорим в другой раз. Что, если мне сейчас отправиться на взморье? Смотрите, как прояснилось. Сегодня уж дождя не будет. Ох, как хочется снова окунуться в море! Вы меня проводите?

7

Она надела свою большую соломенную шляпу и раскрыла зонтик, так как, несмотря на легкий морской ветерок, жара стояла немилосердная. Молодой Шварцкопф, в фетровой шляпе, с книгой под мышкой, шагал рядом и время от времени искоса на нее поглядывал. Пройдя Первую линию, они вошли в пустынный парк; в этот час солнце заливало все его розарии и усыпанные гравием дорожки. Напротив кургауза, кондитерской и двух швейцарских домиков, соединенных между собою каким-то длинным строением, безмолвствовала полускрытая в ельнике раковина для оркестра. Время близилось к полудню, и все еще были на взморье.

Они пересекли детскую площадку со скамейками и большими качелями, обогнули ванное заведение и медленно пошли по направлению к маяку. Солнце так накалило землю, что от нее подымался жгучий, пряный аромат клевера и других трав, и в этом пахучем воздухе с жужжаньем вилась мошкара. Море шумело глухо и однообразно. Где-то вдали на нем вдруг появлялись и опять исчезали белые барашки.

– Что это у вас за книга? – полюбопытствовала Тони.

Молодой человек тотчас же, не глядя, перелистал ее.

– Ах, вам это будет неинтересно, фрейлейн Будденброк! Здесь все про кишки, кровь и болезни. Вот видите, на этой странице рассказывается

об отеке легких. При этом заболевании легочные пузырьки наполняются такой водянистой жидкостью… Это очень опасное следствие воспаления легких. Если болезнь принимает дурной оборот, человеку становится невозможно дышать, и он умирает. И обо всем этом здесь говорится совершенно хладнокровно…

– Фу!.. Но, конечно, если хочешь быть доктором… Я похлопочу, чтобы со временем, когда доктор Грабов уйдет на покой, вы сделались у нас домашним врачом. Вот увидите!

– Весьма признателен!.. А можно поинтересоваться, что вы читаете, фрейлейн Будденброк?

– Вы знаете Гофмана? – спросила Тони.

– Этого с капельмейстером и золотым горшком? Что ж, очень мило. Но это – как бы вам сказать? – это все же дамское чтение. Мужчины в наши дни должны читать другое.

– Теперь я хочу задать вам один вопрос, – решилась, наконец, Тони, пройдя еще несколько шагов. – Как, собственно, ваше имя? Мне ни разу не удалось его разобрать, и это даже начало меня сердить. Я все гадаю и гадаю…

– Гадаете, как меня зовут?

– Ну да! Ах, пожалуйста, не смущайте меня! Конечно, это не полагается спрашивать, но меня вдруг разобрало любопытство. Я знаю, что мне в жизни не понадобится ваше имя, но…

– Что ж, меня зовут Мортен, – сказал он и покраснел так, как еще ни разу не краснел до сих пор.

– Мортен… Красивое имя!

– Что ж в нем красивого?

– Ах, боже мой, но ведь красивее же, чем Хинц или Кунц. В вашем имени есть что-то необычное, иностранное…

– У вас романтическая душа, фрейлейн Будденброк! Вы начитались Гофмана… На самом деле все обстоит гораздо проще: мой дед был наполовину норвежец, его звали Мортен, по нему и меня окрестили Мортеном. Вот и все.

Тони, осторожно ступая, пробиралась через камыш, росший вдоль песчаного берега. Отсюда было уже рукой подать до деревянных павильончиков с коническими крышами; между этими павильончиками, ближе к воде, были расставлены плетеные кабинки, вокруг которых нежились на песке целые семейства. Дамы в синих пенсне для защиты глаз от солнца, с книжками из местной библиотеки в руках, мужчины в светлых костюмах, от нечего делать рисующие тросточкой на песке, загорелые дети в больших соломенных шляпах; они возились в песке, рыли канавки, пекли пирожки в деревянных формочках, прокладывали туннели и бегали босиком по воде, пуская кораблики. Справа в море вдавалось деревянное здание купален.

– Сейчас мы наткнемся на меллендорфский павильон, – сказала Тони. – Давайте свернем немного в сторону.

– Охотно, но вы ведь все равно подойдете к ним. А я сяду вон там, на камнях.

– Сидеть с ними я не собираюсь, а поздороваться мне, конечно, придется. Да и то, скажу вам по совести, без всякого удовольствия. Я хочу, чтобы меня хоть здесь оставили в покое…

– В покое?

– Ну да, в покое…

– Знаете, фрейлейн Будденброк, я тоже хочу задать вам один вопрос… Но не сейчас, а как-нибудь при случае, на досуге. А пока разрешите откланяться. Я буду там, на камнях…

– А вы не хотите, чтобы я представила вас, господин Шварцкопф? – с важностью спросила Тони.

– Ох, нет, нет! – поспешно отказался Мортен. – Очень вам благодарен. Ведь я, знаете, им все равно чужой человек. Я пойду и посижу на камнях.

Мортен свернул вправо, к груде больших камней, омываемых морем, которые громоздились возле купален, а Тони направилась к довольно многолюдной компании, расположившейся вокруг одного из павильонов и состоявшей из семейств Меллендорфов, Хагенштремов, Кистенмакеров и Фритше.