Буддизм. Один учитель, много традиций
Шрифт:
2. Истинное прекращение – это очищенный аспект пустотности ума, который устранил конкретную степень завес. У истинного прекращения есть два фактора: естественная чистота и чистота от поверхностных загрязнений, что описано выше. Мы познаем истинное прекращение в процессе медитативного сосредоточения на пустотности, при котором исчезают все двойственные видимости.
Драгоценностью Дхармы на условном уровне называется передаваемая Дхарма, 84000 учений, двенадцать ветвей писаний – слова Будды, сострадательно и искусно преподанные им на основе собственного опыта.
Драгоценность Сангхи на окончательном уровне – это знания (истинные пути) и освобождения (истинные прекращения) в потоке ума арьи. Истинные прекращения и истинные пути – это
Драгоценность Сангхи на условном уровне – это арья или собрание арьев любой из трех колесниц. Эта сангха включает в себя восемь видов шравак и бодхисаттв.
Драгоценность Сангхи обладает внутренней мудростью, которая правильно познает реальность и ведает часть многообразия явлений. Арья-Сангха свободна от определенной части завесы омрачений – неведения, омрачений, их семян и загрязненной кармы. Некоторые арьи также частично свободны от стремления к обретению исключительно личной нирваны, которое препятствует зарождению бодхичитты. Некоторые арья-бодхисаттвы свободны и от части завес познания – отпечатков неведения и видимости неотъемлемого существования.
Драгоценность Сангхи представлена собранием четырех или более полностью посвященных монахов или монахинь.
Перечисление превосходных качеств Трех Драгоценностей показывает, почему они представляют собой ценный и совершенный источник прибежища. Понимая это, мы будем снова и снова от всего сердца принимать в них прибежище, усиливая свою с ними связь. Таким образом, мы всегда сможем на них положиться – в любых ситуациях при жизни или в момент смерти.
Это описание Трех Драгоценностей делает упор на внутреннем, основанном на опыте аспекте религии и духовности. Наши объекты прибежища – те, кому мы полностью вверяемся, чтобы нас привели к освобождению и полному пробуждению, – отличаются от институтов религии. Хотя реализованные существа и могут быть частью религиозных институтов, деятельность этих организаций обычно обеспечивают обычные люди. Когда мы принимаем прибежище, нам важно осознавать разницу между подлинными объектами прибежища и религиозными институтами.
Пробуждение, паринирвана и всеведение Будды
Три Драгоценности называются «драгоценностями», потому что они исключительны и драгоценны. Подобно мифическому исполняющему желания самоцвету, который удовлетворяет все наши желания и потребности, Три Драгоценности всегда готовы и в силах даровать нам прибежище, защитить нас от страданий сансары и указать нам путь к достижению устойчивого, чистого и полного блаженства удовлетворения. Драгоценность Будды – это источник добродетельных намерений живых существ, вдохновляющий нас на стремление к высокому перерождению, освобождению и полному пробуждению.
Хотя прибежище в Будде принимают последователи обеих традиций, у них могут быть разные представления о его пробуждении, паринирване и всеведении. Палийская традиция утверждает, что в своих предыдущих рождениях Будда практиковал как бодхисатта, а полного пробуждения достиг под деревом бодхи, когда был Сиддхартхой Гаутамой. Став буддой, он не испытывал никаких умственных страданий, но ощущал физическую боль, порождаемую телом, сформированным под воздействием страстного желания и каммы. Некоторые утверждают, что после смерти Будды и достижения им махапараниббаны все сансарические перерождения пресеклись, а сознание его вошло в ниббану – нескончаемую, устойчивую, необусловленную, безмятежную реальность, которую невозможно представить в контексте времени и пространства. В этом случае париниббана – это реальность, противоположная омраченным, непостоянным совокупностям. Другие утверждают, что париниббана – это устранение и загрязнений, и непрерывности существования совокупностей. В этом случае успокоением считается полное прекращение совокупностей.
Санскритская традиция в целом считает, что Будда Гаутама практиковал как бодхисаттва во множестве предыдущих перерождений, а полного пробуждения достиг еще до жизни в образе Сиддхартхи Гаутамы. Тем не менее он явил облик непросветленного существа, которое достигло просветления в этой конкретной жизни, и так показал важность усилий и прилежания в тренировке ума. Своим примером Будда вселил в других уверенность в том, что они могут практиковать и достичь того же пробуждения, что и он.
Хотя санскритская традиция согласна с тем, что после устранения причин перерождения в сансаре загрязненные совокупности перестают
Будда со своей стороны всегда готов и в силах нам помочь, но нам не хватает заслуг и духовного опыта, чтобы его увидеть. Подобно солнечному свету, который повсюду распространяется равномерно, проявления будд и их пробужденная активность исходят повсюду. Тем не менее свет не в силах попасть в перевернутый сосуд – и точно так же наши кармические завесы и нехватка заслуг ограничивают способность будд нам помогать. Когда сосуд стоит устьем кверху, лучи солнца попадают в него естественным образом; когда мы очищаем свои умы и накапливаем заслуги, восприимчивость нашего ума к пробужденным деяниям будд возрастает, и мы обретаем способность понять такие вещи, как четыре тела будды, которые до того казались нам непостижимыми.
Я слышал, что некоторые монахи тхеравады из числа опытных практикующих утверждают, что ясная, яркая и ведающая читта (ум) – хотя на поверхностном уровне она и увязла в омрачениях – в отличие от сансарических явлений не подвержена полному разрушению. Омрачения – не сущностная часть читты, хотя ее и нужно очистить от замутняющих загрязнений. Бессмертная и независимая от времени и пространства, читта продолжает существовать после того, как мудрость устранила все загрязнения. Один из этих монахов, Аджан Маи из тайской лесной традиции, жил в конце XIX – начале XX веков. У него были видения Будды Шакьямуни и арахантов, благодаря чему он поверил, что поток ума этих реализованных существ не пресекся в момент смерти. Такие переживания становятся возможны, когда очищены загрязнения.
Что до всеведения Будды (саббанньутаньяна, сарвакараджняна), с точки зрения санскритской традиции, все существующие явления прошлого, настоящего и будущего проявляются в уме будды ежемгновенно. Это возможно в силу того, что природа ума – ясная и познающая; как только все препятствия устранены, ничто не мешает уму познавать объекты.
Некоторые тексты в палийском каноне показывают: хотя Будда и ведает все сущее, он не воспринимает все явления одновременно, одним сознанием. Когда странник Ваччхаготта напрямую спрашивает Будду, действительно ли в нем постоянно присутствует знание всего – независимо от того, чем он занят, – Будда отвечает, что это не так (MN71). Авторы палийских комментариев интерпретируют ответ Будды так: хотя он ведает все, что есть, это знание не проявляется в его уме непрерывно. Вместо того – хотя все знания ему и доступны – он должен направить свой ум на конкретную тему, и тогда соответствующее знание проявится без усилий. Современные последователи палийской традиции придерживаются на этот счет разных точек зрения.
Некоторые сомневаются, что Будда может видеть будущее, утверждая, что в таком случае оно было бы предопределено. Однако второе вовсе не обязательно следует из первого. В любой конкретный момент Будда способен видеть все собрание причин и условий, которые могли бы привести к конкретному событию в будущем – и в то же время знать, что эти причины и условия в последующий момент изменятся. В комментарии к «Висудхимагге» говорится, что Будда знает прошлые и будущие события благодаря непосредственному восприятию [8] ; «Патисамбхидамагга» подтверждает, что сфера познания Будды охватывает все прошлые, настоящие и будущие явления.
8
См. Analayo, «The Buddha and Omniscience», The Indian International Journal of Buddhist Studies 7 (2006): 4nl4.