Буденный
Шрифт:
Дорога свернула к селу, а там и неподалеку штаб армии. Главкома встретил начальник штаба Юго-Западного направления генерал А. П. Покровский. Хмурясь, доложил обстановку. Его слова: «Наши войска после упорного боя отступили», — покоробили маршала.
— Из Ставки ничего нет? — спросил он, стряхивая с кителя пыль.
— Ставка пока молчит. — Генерал достал из сумки какой-то листок. — Немцы сбросили листовки, болтают, что Гудериан через две недели будет на подступах к Киеву…
— Ладно, — прервал его Буденный, — я сам вижу, куда пошли танки Гудериана. Вот что, начштаба, срочно свяжитесь с командующим артиллерией фронта и отдайте приказ от моего имени — усилить огонь по передовым частям немцев. У Кременчуга сложилась критическая обстановка, надо поднять в воздух всю авиацию…
Наша авиация нанесла ощутимые удары по пехотным дивизиям врага на Кременчугском
…Было два часа ночи. Далеко над Днепром полыхало зарево — там шел бой. Час назад главкому звонил генерал Кирпонос и с тревогой сообщил, что в ряде мест фронт прорван и немцы пытаются взять наши войска в клещи. Кирпонос просил прислать подкрепление. «Если можно, я вас убедительно прошу дать хотя бы сто танков, — клокотал в телефонной трубке голос генерала. — Я понимаю, у вас, возможно, и нет танков, тогда шлите артиллерию…»
…Буденный склонился над картой. Танки Гудериана прорвали Брянский фронт и повели наступление на Конотоп и Чернигов. Нависла угроза над 5-й армией генерала Потапова. Становился очевидным замысел противника — обойти нашу киевскую группировку с восточного берега Днепра, взять ее в железные клещи. Однако Брянскому фронту, которому ставилась задача разгромить танковую группу Гудериана, этого сделать не удалось. У него, как потом выяснилось, не хватило сил. Докладывая маршалу Шапошникову, что противник охватывает с севера правый фланг Юго-Западного фронта, Буденный телеграфировал: «Я прошу вас вообще обратить внимание на действия Еременко, который должен был эту группу противника (речь идет о танковой группе Гудериана. — А. 3.) уничтожить, а на самом деле из этого ничего не получилось… Мое мнение прошу доложить Верховному Главнокомандующему».
Прошла еще одна тревожная ночь. Буденный ни на минуту не сомкнул глаз. Вражеские танки уже ворвались в Ромны. Командование Юго-Западного фронта вынуждено было обратиться в Ставку с просьбой об отводе войск, чтобы избежать окружения. На просьбу командующего Юго-Западным фронтом генерал-полковника М. П. Кирпоноса об отводе войск начальник Генерального штаба маршал Б. М. Шапошников ответил: «Ставка Верховного Главнокомандования считает ваше предложение пока преждевременным». Генерал-полковник Кирпонос о содержании своих переговоров доложил главкому Юго-Западного направления маршалу Буденному, который тут же обратился в Ставку к Сталину: «Военный совет Юго-Западного фронта считает, что в создавшейся обстановке необходимо разрешить общий отход фронта на тыловой рубеж. Начальник Генштаба маршал тов. Шапошников от имени Ставки Верховного Главнокомандования в ответ на это предложение дал указание вывести из 26-й армии две стрелковые дивизии и использовать их для ликвидации прорвавшегося противника из района Бахмач — Конотоп. Одновременно тов. Шапошников указал, что Ставка Верховного Главнокомандования считает отвод войск на восток пока преждевременным. Со своей стороны, полагаю, что к данному времени полностью обозначился замысел противника по охвату и окружению Юго-Западного фронта с направлений Новгород-Северский и Кременчуг.
Для противодействия этому замыслу необходимо создать сильную группу войск. Юго-Западный фронт сделать это не в состоянии. Если Ставка Верховного Главнокомандования, в свою очередь, не имеет возможности сосредоточить в данный момент такой сильной группы, то отход для Юго-Западного фронта является вполне назревшим… Промедление с отходом Юго-Западного фронта может привести к потере войск и огромного количества мат— части».
Ответ из Ставки был неутешительный: «Киева не оставлять и мостов не взрывать…» Маршал Буденный надеялся, что Верховный Главнокомандующий поймет его тревогу, разрешит отвод войск во избежание окружения, но Сталин после доклада главкома переговорил с командующим Юго-Западным фронтом генерал-полковником Кирпоносом и требовательно заявил:
— Что мне делать? — спрашивал главкома генерал-полковник Кирпонос.
— Сражаться до последнего, — ответил маршал.
В тот же день, 11 сентября, маршала Буденного известили, что решением Ставки он освобожден от должности главкома Юго-Западного направления и вместо него назначен маршал С. К. Тимошенко.
Вернувшись в Москву, Буденный сразу поехал в Кремль. Сталин принял его.
— Мне кажется, вы не все сделали, что требовалось. Да, согласен, что Еременко не смог остановить танковую группу Гудериана. Но ведь и у вас было немало войск?
— У нас почти не было танков, товарищ Сталин. И потом, я уверен, что… — Буденный увидел, как нахмурился Сталин, однако решительно продолжал: — Я уверен, что ваше решение вместо меня назначить главкомом Юго-Западного фронта маршала Тимошенко ничего не изменит. В самый критический момент, и вдруг смена главкома. Нет, я этого не понимаю. Конечно, ваш приказ для меня закон, но что это даст? Судьба Киева решена, его вот-вот возьмут гитлеровцы. Я же докладывал в Ставку и лично вам, товарищ Сталин, свои соображения, просил разрешить отвод войск, но… — И маршал развел руками.
Он ждал, что Сталин возразит ему, но тот долго молчал. А потом сказал:
— Ставка была уверена, что Брянский фронт нанесет чувствительный удар по танковой группе Гудериана. Еременко уверял меня, что он это сделает.
После того как Буденный сдал дела маршалу Тимошенко и прибыл в Москву, положение под Киевом еще более обострилось. 19 сентября наши войска оставили город. Последней уходила из Киева 37-я армия. 71 день сражались наши войска, обороняя столицу Украины. По силы была неравны. Буденный очень переживал эту неудачу, хотя врагу и был нанесен огромный урон: Красная Армия в ожесточенных боях за Киев разгромила свыше десяти кадровых дивизий противника, он потерял более ста тысяч солдат и офицеров. Более месяца сдерживали советские войска группу армий «Центр» действиями на Киевском направлении. Это было очень важно для подготовки битвы под Москвой.
Вышел от Сталина Буденный удрученным. Он глубоко верил в свою правоту, считал, что Верховный Главнокомандующий недооценил обстановку под Киевом, не прислушался к его голосу. Чтобы как-то снять гнетущее напряжение, Буденный зашел в рабочую комнату генерала А. М. Василевского, Александр Михайлович сидел за столом и что-то чертил на карте. Увидев Буденного, встал, тепло пожал ему руку.
— Я все уже знаю, — упреждая доклад Семена Михайловича, сказал Василевский. — Считаю, что товарищ Сталин не все учел…
Спустя много лет, касаясь тех драматических событий, маршал Василевский писал, что вплоть до 17 сентября Сталин не только отказывался принять, но и серьезно рассмотреть предложения, поступавшие к нему от главкома этого направления Буденного, члена Ставки Г. К. Жукова, Военного совета Юго-Западного фронта и от руководства Генерального штаба. «Объяснялось это, на мой взгляд, тем, что он преуменьшал угрозу окружения основных сил фронта, переоценивал возможность фронта ликвидировать угрозу собственными силами и еще больше переоценивал предпринятое Западным, Резервным и Брянским фронтами наступление во фланг и тыл мощной группировки врага, наносившей удар по северному крылу Юго-Западного фронта. Сталин, к сожалению, всерьез воспринял настойчивые заверения командующего Брянским фронтом А. И. Еременко в безусловной победе над группировкой Гудериана. Этого не случилось. И Б. М. Шапошников и я с самого начала считали, что Брянский фронт не располагает для этого достаточными силами. Но, видимо, тоже поддались уверениям его командующего». Еще до сдачи дел маршалом Буденным Василевский и Шапошников были у Верховною Главнокомандующего с твердым намерением убедить его в необходимости немедленно отвести все войска Юго-Западного фронта за Днепр и далее на восток и оставить Киев, о чем докладывал Сталину главком Юго-Западного направления. «Разговор был трудный и серьезный, — писал маршал Василевский. — Сталин упрекал нас в том, что мы, как и Буденный, пошли по линии наименьшего сопротивления: вместо того чтобы бить врага, стремимся уйти от пего…» Маршал Г. К. Жуков также отмечал: «Считаю, что Верховный Главнокомандующий был тогда не прав, требуя от командования Юго-Западного фронта удерживать фронт обороны западнее Днепра и западнее Киева до последней возможности…» Активный участник боев на Юго-Западном направлении маршал И. X. Баграмян, анализируя причины поражения наших войск, писал: «Надежда Сталина на успех Брянского фронта в борьбе с танковой группой врага явилась одной из серьезных причин упорного нежелания Ставки начать во второй декаде сентября отвод войск Юго-Западного фронта».