Будешь моей!

Лель Агата

Боже! И надо было так глупо попасться! Взрослые же люди!

Женя серьёзно смотрит на мои босые ноги и, нахмурившись:

— Так ты же без тапочек.

— Ну-у… — тоже зачем-то опускаю глаза, — …это потому что я их… не нашла. Пойдём, позавракаем? — тяну руку, в надежде отвлечь на кухне сына мультиками и в это время по-тихому выпроводить Марка из дома.

Но не тут-то было.

— Ма-ам, а кто там у тебя? — Женя вытягивает шейку, заглядывая в узкую дверную прореху.

— Где?

— Там, в комнате. Когда ты выходила, я увидел там какого-то дядю, —

и доверительным шепотом: — Он сидел на твоей кровати.

— Дядю? — оборачиваюсь и шумно захлопываю за собой дверь. — Не-ет, Женя, тебе показалось. Это просто тень… от шкафа. Ну, идём кушать блинчики?

…и внутри меня всё холодеет, когда слышу за спиной щелчок дверного замка.

Глаза Жени округляются. На его лице нет страха, скорее любопытство.

— Привет, — Марк садится на корточки и по-мужски протягивает Жене ладонь.

Сын не тушуется — смело жмёт руку и поднимает на меня полный удивления взгляд.

— Я же говорил, что там был какой-то дядя. Мам, а кто это?

Вот не думала я, что всё получится именно так. А впрочем… может оно и к лучшему.

Тоже сажусь на корточки и заключаю крошечную ладошку в свою руку:

— Познакомься, малыш, это твой папа.

Часть 25

***

Глаза Жени загораются неподдельным восторгом, но спустя несколько секунд он подозрительно хмурится, как и всегда, когда прекрасно понимает, что я что-то придумываю.

— Мой папа? Настоящий?

— Конечно, самый настоящий.

— Но ты же говорила, что мой папа улетел в космическом корабле на другую планету.

Ловлю ошарашенный взгляд Марка и отвечаю ему глазами: "а что ещё должна была сказать четырёхлетнему мальчику?"

— Ну вот, как видишь, он вернулся обратно на Землю, — домучиваю ложь, но судя по до сих пор настороженному лицу сына, он мне не слишком верит.

В коридоре повисает мучительная пауза. Я не знаю, что ещё тут можно сказать, кажется, я до сих пор не могу поверить, что эта встреча состоялась. Я сотню раз прокручивал в голове этот момент, но ни в одной из фантазий не было такого экстремального варианта.

Женя молчит тоже, внимательно изучая большого красивого дядю, которого мама почему-то назвала его папой.

Большой красивый дядя находится первым, чем буквально спасает положение:

— А пойдёмте есть блинчики?

***

— А ты видел летающую тарелку? А инопланетянина? — пережёвывая блин, Женя внимательно смотрит на гостя.

— Ээ… ну-у, да, конечно, видел, — Марк красноречиво "благодарит" меня взглядом, и я давлю в кулак напрашивающуюся улыбку.

Когда Женя впервые задал этот вопрос: "а где мой папа?", я совсем не была к нему готова, поэтому ляпнула первое, что пришло в голову.

— А что едят в космосе гуманоиды? Там есть блинчики?

— Там есть всё! Завтракай, а то в детский сад опоздаешь, — прихожу Марку на выручку, выкладывая на терелку Жене ещё один тоненький блин.

Он хоть и умный не по годам, но он всё-таки совсем ещё маленький ребёнок. И для него появление папы это событие, конечно,

но оно не такое яркое, каким было бы, допустим, будь он немного старше. Пока он смотрит на всё сквозь призму волшебства, добрых мультфильмов. И в силу своего нежного возраста он совсем ещё не понимает, насколько важное событие произошло в его пока что ещё совсем крошечной жизни.

— В космосе едят блины со сгущёнкой. Давай я тебе покажу как мы с капитаном нашей ракеты завтракали по утрам, — включается в игру Марк и берёт со стола сине-голубую банку.

— Нет! — получилось как-то слишком громко и даже истерично. Забираю из его рук сгущёнку и возвращаю на место. — Женя это не ест. Да, малыш?

— Но почему? Это же вкусно! — не понимая причины, Марк снова тянется к банке, я же перехватываю её первая и под его недоумевающий взгляд засовываю в холодильник.

— От сладкого зубы портятся, — бурчу под нос, надеясь, что Женя не начнёт сейчас рассказывать о том, что у него дерматит. Уж что-что, а поболтать он любит. До сих пор поражаюсь, в кого мой сын такой коммуникабельный.

— Портятся, конечно, но чуть-чуть же можно, — Марк заговорщески подмигивает ребёнку, откусывая сразу половину скрученного рулетом блина. — Как-то в детстве я залез в холодильник и за раз съел почти целую банку вареной сгущёнки!

— Серьё-ёзно-о? Почти всю? — глаза Жени округляются, даже жевать прекратил.

— Ага. Получил от мамы страшный нагоняй.

Я вижу, что Марк явно недоумевает, с чего вдруг у меня такая реакция, но я не хочу рассказывать ему сейчас о наших проблемах. Не хочу, чтобы это выглядело так, как будто я жалуюсь или намекаю на материальную помощь. Он только познакомился с сыном, они только-только начали находить осторожный контакт, и тут я со своим: "твой ребёнок болен, ему нужно дорогостоящее лечение и переливание крови, иначе эта проблема останется с ним на всю жизнь и с годами станет только хуже".

Мужчины бросают своих абсолютно здоровых детей, что уже говорить о проблемных. Тем более, когда ты женат на другой и она может родить тебе кучу малышей, без проблем в виде страшной аллергии.

Я скажу ему, обязательно, чуть позже.

— А ты теперь останешься жить с нами? — спрашивает в лоб Женя, и Марк бросает на меня быстрый взгляд.

— А ты бы хотел, чтобы я остался с вами?

— Не зна-аю, — дёргает худеньким плечиком и наклоняется над тарелкой, рассматривая нарисованного на фарфоре Спайдермена. — Да и мама тебя вряд ли у нас оставит. Вот дядю Вадима она к нам взять жить насовсем не разрешает.

Марк снова поднимает на меня глаза и на сей раз в них читается что-то похожее на раздражение.

— И правильно делает, что не разрешает, — в меня одна за другой летят ядовитые взгляды-пули. — Да и зачем вам с мамой теперь дядя Вадим, когда из космоса прилетел я, — переводит взгляд на Женю. — А хочешь, я отвезу тебя в детский сад?

— Правда? На машине?! — детские глаза загораются, Спайдермен на тарелке остаётся ни у дел. — А какая у тебя машина?

— У меня две машины. Спортивная и огромный джип.