Будет больно
Шрифт:
Вадим поднимается, слышу, как надевает шорты и идет в кухню. Щелчок зажигалки — тогда только я поднимаюсь и нахожу одежду. Натягиваю лишь стринги и футболку и тоже иду в кухню. Закуриваю, держась за спиной Вадима, а он говорит, выдыхая дым:
— Мне надо завтра уехать. Я уже заказал билет.
— Уезжай, — стараюсь, чтобы голос звучал равнодушно.
— Не буду тебя будить.
— Не буди, — отзываюсь эхом.
Мы не говорим о том, что будет, когда вернусь и я. Но оно и не надо. Потому
Все закончилось сегодня на Карибском побережье. Как, блядь, романтично! Посмеялась бы, да что-то не совсем не смешно.
Глава 26 Вадим
Мой мозг отказывается воспринимать будильник.
Я не хочу отсюда уезжать. Открываю глаза и смотрю на дверь спальни.
Она ушла и не позвала меня с собой. А на что я рассчитывал? Занять постоянное место в ее постели?
Вспоминаю, что Лиза делала со мной, с нами. Эти ощущения, прикосновения, поцелуи. Да, это было… Как она там говорила? Ах, да… Чувственно. Но было что-то еще — пока не мог поймать эту мысль. Эмоциональный фон все еще затмевал интуицию.
Отбросить все нахрен. С этой женщиной все слишком непонятно.
Пью кофе, курю, прислушиваясь к любому шороху, и ловлю себя на мысли, что жду Лизу. Жду, что она выйдет… И потом?
Нет, все.
Еду в аэропорт и надираюсь в самолете. Спасибо тому, кто придумал бизнес-класс. Здесь выделяют дополнительно к своему и их алкоголь. А на свое стюардесса даже не обращает внимания, когда я ей подмигиваю, прямо из горла глотая ром.
Да, я выбираю именно его. В нем вкус нашего откровения, нашего единения и той ямайской ночи.
Делаю еще глоток — и вдруг как в голову стреляет…
Не чувственность, не прощальная ночь даже, а прощение. Лиза просила за что-то прощение.
— Чертова баба, — говорю иллюминатору, глядя, как приближаются огни города.
Двенадцать часов до Москвы пролетают незаметно, при пересадке в аэропорту уже накидываюсь кофе, потому что жутко хочу спать. Будет прямо комедия положений, если я здесь попаду на один рейс с отцом и буду объяснять, откуда еду. Хорошо, что легкий ямайский загар не схватился за сутки.
К дому подъезжаю совсем разбитым и сразу заваливаюсь на диван в гостиной.
Отец приезжает на следующий день утром, когда я пью кофе в кухне перед открытым ноутбуком.
— Привет, — говорит он, а я отвечаю тем же, но не могу поднять глаза.
Как мне, черт возьми, смотреть на него? Я не знаю.
Все не будет как прежде. Я только недавно трахал его жену, ну, или она трахала меня — тут сам черт ногу сломит.
— Никуда уезжать не собираешься? — спрашивает отец, я отрицательно качаю головой. — Я тогда в душ, сделаешь мне кофе?
— Хорошо.
Он уходит, а я выхожу на веранду и закуриваю. Руки подрагивают, горло саднит от глубоких затяжек, глаза слезятся от дыма.
Что она со мной сделала, если я без
Затушив окурок, возвращаюсь в дом и наливаю кофе, слыша, как отец спускается по лестнице, разговаривая по телефону. И его слова «милая», «дорогая», «беспокоюсь» просто выбивают из колеи. Чувствую себя еще отвратительнее.
Не думал, что чувство вины накатывает вот так. Вроде живешь с ним, даже удовольствие получаешь, а тут… Груз на плечи, ярмо на шею — и ко дну.
Да, Вадим, увяз ты по самые…
— Выйдем на веранду? — спрашивает отец, взяв чашку.
Киваю, и мы выходим. Сразу молча пьем кофе, я закуриваю и думаю. Ну не мог он узнать. Скорее всего, разговор пойдет о делах отца, к которым он давно хочет меня приобщить. Но по телефону он произнес фразу вроде «и не только о бизнесе».
Неужели Лиза настучала? Не удивлюсь, если она собиралась так сделать, но… Не сейчас же.
А почему нет? Потому что мы потрахались пару раз? Кажется, я лишнего уже надумал. Осталось только поплыть от ее прелестей.
— Как дела в Москве? — начинаю разговор первым.
— Не очень, — отвечает отец, а потом добавляет с усмешкой: — Старею, наверное, вот и хватку теряю.
Или здесь что-то другое. Но как связать свою интуицию с фактами, которых пока мало?
— А этот Фил тебе помогает? — спрашиваю аккуратно. — Он вроде неплохой финансовый аналитик.
— Он меня за последний год не раз выручил. Фил тебе чем-то не понравился? — интересуется отец, намекая, что не просто так я его пробивал.
— Я просто хотел больше узнать о новоявленных родственниках, — пожимаю равнодушно плечами.
Мы снова замолкаем, и я понимаю, что нам обоим сейчас тяжело. Отец чувствует себя как между двух огней, думая, что мы с Лизой не смогли найти общий язык, а я… А я терзаюсь чувством вины.
Охренеть у меня отношения с отцом стали. И как бы банально это не было, но все из-за женщины.
— Насчет Лизы… — наконец-то начинает он как можно мягче. — У вас с ней как-то не складывается, насколько я понял.
О, у нас все сложилось, пусть и не так, как хотел отец. Или не сложилось, а запуталось?
— С чего ты взял? — спрашиваю, надеясь, что отец не скажет сейчас, что от Лизы.
— Мне так показалось. Я понимаю, что мы с твоей матерью… — замолкает, подбирая слова. — В общем, я не перестал ее любить, но иногда отношения просто изживают себя. А Лиза стала новым этапом моей жизни.
Меня как-то цепляют последние слова. Будто отец говорит об очередном проекте. Но, скорее всего, это издержки профессии. Как я могу сказать, что Лиза стала вирусом в моей голове — надо обновить систему.