Будет кровь
Шрифт:
Я не двинулся с места, а когда смотровая щель закрылась, выждал пару минут, и снова постучал. Задвижка щёлкнула во второй раз.
— Покажись, урод! — рявкнули с той стороны. Гортанных звуков в голосе прибавилось, как будто не человек там говорил, а авианин.
Я продолжал молча стоять.
Будь с той стороны калитки настоящий часовой, моя примитивная провокация не удалась бы. Всё, что я услышал бы от солдата: «Покажись!», — а после второго раза часовой вызвал бы подкрепление. Но тем бандиты и отличаются от солдат: о том, что такое дисциплина и караульная служба они имеют самое общее представление.
Конечно, совсем уж тупицей охранник не был, и когда калитка отворилась, первым что я увидел были стволы дробовика. Я тут же перехватил их левой рукой и с силой толкнул обратно, впечатывая приклад в грудь бандиту. Теперь следовало действовать очень быстро: если он успеет нажать на спусковые крючки, то предупредит всех в усадьбе. Стрельба — это всегда очень серьёзно, никакие обеды тут не помогут. Не отпуская стволы дробовика, я крутанулся на пятке и впечатал рукоятку «нольта» прямо в лоб опешившему охраннику. Тот покачнулся и мешком рухнул мне под ноги. Хорошо, что не орка или полуорка тут поставили — с ними возни куда больше, черепа куда крепче человеческих.
Возиться с бесчувственным телом не стал, просто выкинул его наружу, дробовик же оставил внутри. Пускай теперь ломится в закрытые ворота — вряд ли его кто-то услышит. И всё же надо торопиться — Рамон Рохо с большей частью банды может вернуться в любой момент.
Подумав, прихватил с собой дробовик — два ствола картечи весомый аргумент, пренебрегать им не стоит. Особенно в помещении, наполненном народом, вроде комнаты с общим столом. Я закинул дробовик за спину, подтянул ремень, чтобы не мешал, и двинулся через внутренний двор усадьбы к кухне.
Найти её труда не составило: меня к этому помещению привёл нос. Готовили здесь исключительно веспанскую еду, от количества перца захотелось чихать, прежде чем я подошёл к окнам кухни метров на десять. Окна были распахнуть настежь, и мне не составило труда нырнуть в одно, оставшись незамеченным. Немногочисленных бандитов, патрулировавших внутренний двор, я миновал столь же легко: они были больше озабочены ворчанием в желудке, чем караульной службой. Обвести таких вокруг пальца труда не составило.
На кухне задерживаться не стал — выбрался в коридор, ведущий на второй этаж. Теперь осталось дождаться служанку, которая понесёт собравшимся очередное блюдо. Пожрать бандиты Рохо явно не дураки — пока пробирался через кузню заметил, сколько им всего готовят. Аж у самого слюнки потекли. Я прикинул, что последний раз ел ещё в гостинице «У северных ворот», и вся трапеза моя состояла из пары кружек пива и солёных орешков. Только теперь понял, настолько на самом деле голоден — пришлось одной только силой воли подавить это чувство. Опыт на фронте в этом я получил колоссальный.
Минут через пять на кухню вошла пожилая женщина с вдовьим платком на голове. Она почти сразу вышла, держа в руках деревянный поднос с мисками и тарелками, отдельно горкой лежал посыпанный специями хлеб. Я едва не чихнул, когда она прошла мимо меня, а когда сделала пару шагов, ткнул ей в спину стволы дробовика.
— Тихо, — прошипел я ей в ухо, — иди дальше, не сбивайся с шага.
Выдержке пожилой женщины
Мы прошли по коридору, свернули раз, другой, и подошли к закрытым дверям. Прежде одно помещение от другого отделяли только занавески, бывшие преградой разве что вездесущим мухам и прочей неприятной летучей живности. Тут же нам преграждала дорогу крепкая дверь с двумя покрытыми прежде затейливой резьбой створками.
— Они там, — произнесла женщина с сильным веспанским акцентом.
— А женщина Рамона? — спросил я, прежде чем отпустить её.
— Наверху, — ответила служанка. — Я приведу её сына к конюшням. Белое здание на задах усадьбы.
— Почему ты помогаешь мне?
— Пусть уходит, — сказала, будто выплюнула служанка, — Рамон совсем с ней голову потерял. Даже смерть брата не отрезвила его — только и глядит, что ей под юбку. Уедет она — Рамон придёт в себя.
— В любом случае, спасибо тебе, — усмехнулся я, и отодвинув пожилую женщину в сторону, ударом ноги распахнул дверь.
Их было восемь — все сидели за длинным, рассчитанным на большее число народа, столом. И в первый миг никто даже не понял, что случилось. Ждали служанку с подносом еды, а на пороге стоит некто в пыльном костюме с дробовиком в руках.
— Привет всем от Строцци, — выдал я и нажал сразу на оба спусковых крючка.
До настоящих солдат бандитам было далеко, однако как ухаживать за оружием, они знали, ведь жизнь их, как и солдатская, зависела от этого в первую очередь.
Дробовик плюнул в сидящих по одну сторону стола бойцов Рохо двумя зарядами крупной картечи. Никого не убил, но досталось всем четверым. Следом дробовик полетел на пол, а в руки мне словно сами собой прыгнули «нольты». Я не успел пустить их в ход на перроне и теперь испытывал почти садистское удовольствие, расстреливая бандитов Рохо именно из своих пистолетов. Семь патронов в магазине и ещё один в стволе — пускай и опасно, но на фронте привыкаешь к таким вещам. Они запросто могут спасти тебе жизнь. Шестнадцать пуль всегда лучше четырнадцати, особенно если надо расправиться с восемью бандитами.
Первые выстрелы достались тем, кого успел ранить из дробовика: они повалились на стол, заливая еду кровью. Остальные начали вскакивать на ноги, пытаясь рывком достать оружие, но прежде чем хоть один успел сделать это, я нашпиговал их свинцом. Они падали на пол, переворачивая стулья. Один схватился за скатерть, стянув её со стола, и на тела посыпались тарелки, кружки, вилки с ложками и остатки еды.
Как можно быстрее перезарядив оба «нольта», я прошёлся среди трупов, парой выстрелов добив тех, кто ещё подавал какие-то признаки жизни. Может это была уже агония, но рисковать я не стал. Оставлять за спиной живых врагов слишком опасно.