Будет радость
Шрифт:
Татьяна. Вот что! А знаете, Катя, не будемте-ка лучше ссориться: это для нас обеих невыгодно. Куда вы? Постойте. Мы еще не простились, как следует. Наши счеты не кончены. Вы не знаете главного: Федя… извините… Федор Иванович — мой…
Катя. Молчите! Молчите! Я знаю…
Татьяна. Знаете? Не может быть! Знаете — и все-таки… так вот вы какая — «на аршин от земли, несуществующая, нерожденная, приживалка, втируша»! Втерлись-таки, родились, сошли на землю — удостоили. Ну, поздравляю! А я-то считала вас простенькой…
Катя. Какая вы грубая!
Татьяна. Грубая? А вы, нежная,
Катя. Пустите! Я не хочу быть с вами. Пустите, или я…
Татьяна. Или вы что? Позовете защитника. Как бы только рыцарь ваш не оказался плох. Любит вас, да ведь и меня любит. Обеих вместе. Невозможно? Для других невозможно, а для него все возможно. Я его знаю лучше вашего. Он мне сам говорил… а, может быть, и вам? Или ничего? Согласны и на это? Не брезгуете?..
Татьяна, Катя и Федор.
Катя. Федор Иванович! Федор Иванович!
Федор. Что вы, Катя?
Катя. Нет, ничего… потом…
Катя уходит.
Татьяна и Федор.
Федор. Таня, что это?
Татьяна. Не бойся: все, как следует. Мы с нею кончили. Ты ведь сам говорил, что надо кончать. Ну, вот и кончили.
Федор. Да что, что такое? Что ты сказала ей?
Татьяна. Ничего не сказала — она и так знает все. А ты лгать хотел? И чтоб я покрывала, сводила вас?.. Полно, Федя, возьми и ты себя в руки… Ну, едем, едем!.. Пора. Я сейчас. Скажи Мавре, чтоб лошади, вещи…
Федор. Я не еду.
Татьяна. Не едешь? За нее испугался. А за меня не боишься?.. Ну, что ж, оставайся. Жди его. Ведь он простил. Было, как не было. До свадьбы заживет. Все по-хорошему. Ладком да мирком. Я не Федра, ты не Ипполит. [28] С такими, как мы, никогда ничего не бывает, кроме пошлости. И это значит — «с достоинством». Фу! Я — грубая, бесстыдная, но я бы так не могла…
Федор идет к двери. Татьяна бросается к нему и обнимает его.
Татьяна. Федя, Федя, милый, куда ты? Неужели так, не простившись? Нет, Федя, я же знаю, ты любишь меня… и ее любишь, но ведь и меня тоже? Боишься, что обеих вместе? Ничего, не бойся: я для тебя все могу, все вынесу. Я же знаю, что вернешься ко мне. Ты не можешь ее так любить, как меня. Ты для меня отца не пожалел. Федя, подумай, — отца!
28
Герои трагедии Еврипида «Ипполит» (около 480–406 до н. э.). Переведена Д. С. Мережковским в 1893 г.
Федор. Ступай прочь! Сумасшедшая… (Отталкивает ее).
Татьяна (падает на колени и обнимает ноги его). Нет, Федя, нет, не гони! Пусть сумасшедшая, но ведь и я человек. Нельзя же так, как собаку… Федя, сжалься! Ну, хочешь, умрем вместе сейчас? Хочешь? Пойдем туда, к тебе… в последний раз, в последний раз, мальчик мой, родной, любимый, единственный!
Федор. Уходи! Уходи! Уходи! (Вынимает револьвер).
Татьяна. Постой, Федя, не надо… иду, иду…
Федор (прячет револьвер, идет к двери и открывает ее). Мавра! Мавра!
Татьяна проходит мимо него и останавливается.
Татьяна. Федя…
Федор. Ступай! Ступай!
Татьяна. А все-таки помни: вернешься ко мне. До свидания! До свидания!
Татьяна уходит.
Федор один.
За дверью голоса и топот шагов. Потом стук колес и звон колокольчика. Федор открывает стеклянную дверь на террасу. Ветер врывается в комнату. Лампа мерцает, меркнет, почти гаснет. Он вглядывается в темноту и прислушивается. Колокольчик затихает вдали. Входит Катя.
Федор я Катя.
Катя. Федор Иванович, где вы?
Федор. Здесь, Катя.
Катя. Что вы делаете?
Федор. Ничего. Жду. Колокольчик — слышите?
Катя. Татьяна Алексеевна?
Федор. Нет, он.
Катя. Кто? Иван Сергеевич?
Федор. Да, от Солнышкина. Слышите?
Катя. Ничего не слышу.
Федор. Странно. Чудится мне, что ли?.. Вот, вот опять.
Катя. Нет, только ветер и дождь.
Федор. Да, ветер и дождь. Какая ночь! Добрый человек собаки не выгонит… Ну, я пойду, Катя…
Катя. Куда?
Федор. К себе, в Эрмитаж.
Катя. Не уходите, Федор Иванович. Страшно…
Федор. Страшно? Отчего же страшно?
Катя. Не знаю. Не уходите!
Федор. Она вам сказала?
Катя. Сказала.
Федор. И что люблю обеих вместе? А разве можно обеих вместе даже такому, как я, разве можно, Катя?
Катя. Нельзя.
Федор. Так как же?
Катя. Вы одну любите.
Федор. Кого?
Катя. Не знаю.
Федор. Не знаете? И вы, Катя, не знаете?.. Я тут сейчас едва не убил ее, как собаку. Как собаку, выгнал… и все-таки люблю?
Катя. Может быть, любите.
Федор. И к ней вернусь? От вас — к ней? Или к другой — все равно. И другая — тоже она. Она одна — всегда, везде. Только вы и она. Обеих вместе нельзя, а одну не могу… Уйдите. Катя. Видите, я брежу, с ума схожу… уйдите!
Катя. Нет, не уйду.
Федор. Прощаете? И вы прощаете, как он? И с этим жить? Кто прощает врагу, собирает горящие угли на голову его. [29] На голове «макаки» — угли горящие. И вы смотрите и жалеете. И Таня жалела, тут вы с нею… Катя, зачем вы меня слушаете? Уйдите же… (Молчание). Вот опять! Слышите? Неужели и теперь не слышите?
29
Послание к Римлянам (XII, 20).
Катя. Да, слышу: едут. Далеко.
Федор. Нет, близко. Вот, вот, как близко, слышите?
Катя. Что с вами, Федор Иванович?
Федор. Боюсь. Катя, ох, как боюсь! лица его боюсь… Мне все одно и то же снится: будто я с нею, и он тут же, но мы его не видим, а только знаем, что он. Я когда-нибудь с ума сойду, умру во сне от ужаса… Ну, скорее, скорее, Катя, прощайте! Прощай, милая, радость моя! Какие у тебя волосы! Если их распустить, — будет дождь золотой — солнце сквозь дождь…
Катя. Что ты, Федя, как будто навеки прощаешься?