Будет так, как я хочу!
Шрифт:
– Тебя не смущает, что придется жениться на женщине, беременной от другого? – Мне показалось, что если произнести эту фразу как-то по-новому, до Игоря дойдет ее смысл, наконец-то. Ошибалась.
– Нет, не смущает. – Он был тверд, уверен и спокоен. – После того, как я решил жениться на практически незнакомой женщине, меня вообще ничего не смущает.
– И ребенок будет носить твою фамилию и отчество? – хотела напугать его, но больше пугалась сама, осознавая. Я хотела, чтобы у моего малыша была фамилия Ольховский или Ольховская. И отчество от имени Глеб,
– Ну, а что такого в этом, собственно? Ты бы предпочла быть матерью-одиночкой? И чтобы у детеныша был прочерк в свидетельстве, вместо имени отца?
– Да. Я бы предпочла именно такой вариант! – ответила твердо и уверенно.
– Мда… А совсем недавно мне показалось, что ты умнее, чем пытаешься выглядеть…
– А что в этом глупого? – Я начала заводиться. – Ну, вот у меня по документам есть мать и отец. А толку? Только обида на то, что я своей живой маме совсем не нужна!
– Ну, будет теперь и на отца обида, как я понимаю. – Не понять, шутил он или был серьезен. – В общем, Настя, прекращай истерику. Новые данные, конечно, поменяют весь наш план подготовки, придется вносить коррективы в документы…
Залесский задумался на какое-то время. Судя по всему, просчитывал и вспоминал, что именно придется изменить. Я затихла. Всей душой надеялась, что вот сейчас он наткнется на какое-нибудь препятствие в своих замыслах, и вся эта дурацкая история со свадьбой закончится.
– Извини, пытался на ходу сообразить, на что это повлияет, но лучше завтра, на свежую голову, покумекаем с отцом и адвокатами. Но могу одно сказать: ты меня обрадовала.
– Очень жаль… – я понурила голову. Даже скрывать не стала, как он меня расстроил.
– Ты бы радовалась, что от тебя никто не требует делать аборт… – он смотрел то ли жалостливо, то ли ласково.
– Что?! Да как.. Да… Тебе как такое, вообще, могло прийти в голову?! – Я даже дар речи на мгновение потеряла. Само это слово страшное пугало до одури, а уж тем более – из его уст.
– А что такого? Думаешь, твой папенька не потащил бы тебя в больницу, сразу, как узнал об этом? Если бы я, например, оказался против? – В этот момент Залесский показался мне очень жестоким и циничным чудовищем. Он так откровенно усмехался, что стало не по себе.
– Нет! Никогда! Он бы ни за что на это не пошел! – Я не могла рассказать Залесскому, что когда-то отец не отправил маму избавляться от ребенка. Значит, и меня никогда не отправит. Я в этом была уверена на сто процентов…
– Хочешь, проверим? Сделаем вид, что я против женитьбы на беременной? Посмотрим, что твой старик скажет? – Он был предельно серьезен. Даже тени улыбки на лице не мелькало. – А через пару дней сообщим, что мы передумали, и готовы принять тебя такой, какая есть.
– Зачем тебе все это, я не понимаю?! – глаза открывались все шире, от изумления и ужаса.
– Чтобы ты, наконец, поняла, в каком мире живешь и с кем общаешься. И перестала верить в сказки.
– Это не сказки. Это мой родной папа! И даже не смей обсуждать его в таком тоне!
– Ха! – Игорь по-настоящему расхохотался. –
– Не знаю… Я уже ничего не знаю… – У меня резко и сильно разболелась голова. Захотелось куда-нибудь спрятаться. От Залесского с его речами, слишком похожими на правду, от отца, от себя… От понимания, как сильно и глубоко я вляпалась. Жаль, до конца не известно – во что и куда.
– Ты как-то сильно побледнела… – донесся голос Игоря, наполненный такою искренней заботой, как будто это не он говорил мне гадости пару секунд назад. – Учитывая твое положение… Пора тебя домой отправлять. Пойдем-ка в кабинет, подождешь там. А я твоего папандера отыщу.
Он уже вел меня в сторону какой-то двери, даже не спрашивая согласия, при этом очень бережно, почти нежно, придерживал за талию.
– Игорь, пожалуйста! – схватила его за руку, уже когда он усадил меня на диван, подал стакан воды и планировал смыться.
– Что? Тебе еще хуже? Рядом побыть?
– Нет. Не говори пока отцу ничего. Я сама… как-нибудь…
************
Мы снова ехали с отцом в автомобиле, возвращаясь из дома Залесских. Только в этот раз вел не отец, а наемный водитель. Папа строжайше соблюдал правило: пьяным за рули никогда и ни за что. И это правило играло мне на руку сейчас: никаких личных разговоров было не завести, мы оба прекрасно понимали, что сейчас в салоне есть лишние уши.
Отец позыркивал из-под бровей, но ни о чем не спрашивал. Не знаю, что ему там наплел Залесский, но он достаточно быстро пришел за мной, усадил в машину и увез.
У меня была передышка, чтобы подготовиться к важному разговору… Я и раньше уже думала над тем, что и как сказать, и уже была почти уверена, что смогу правильно подобрать слова, повлиять на решения отца и на свою судьбу. Но речи Залесского очень сильно сбили с толку. И теперь оставалось только гадать: насколько он прав в отношении моего отца. Неужели, посторонний человек лучше знает папу, чем я? И что за человек воспитывал меня все это время, если я в нем так жестоко ошибаюсь?!
– Что случилось, дочь? Говори сразу. Я ни за что не поверю, что Залесский из-за какой-то мелочи сломает весь четко продуманный план. – Он повел меня в кабинет сразу же, как оказались дома. Даже переодеться в комфортную одежду не позволил.
– Я сказала ему, что беременна. – Выпалила с ходу. К черту полетели все мои заготовки и придумки. – Потом мне стало не очень хорошо, и он решил отправить меня домой. С тобой, конечно.
– И зачем ты ему это сказала? – Отец сверлил меня взглядом, нервно постукивая пальцами по крышке стола. Я сидела перед ним на стуле, словно школьница, сложив руки на коленях. Почему-то у нас всегда так складывалось.
– Потому, что он имеет право об этом знать!
– Так это правда? – недобрый прищур словно просканировал меня, от макушки до пят. Словно мог насквозь просветить и убедиться, нет ли в моих словах обмана.