Будильник

Бузлаев Андрей

Поднявшись по последним ступеням и пройдя меж перил, огораживавших этот проход я оказался в большом, просторном зале, залитом солнечным светом. Впрочем, может и не солнечным вовсе, но светило хорошо. Свет проникал в залу сверху, через маленькие оконца под самым потолком и через два огромных витража, занимавших почти всю левую от меня стену. Оба поражали своей детализацией и, казалось, светились сами по себе, изнутри.

На одном была изображена некая батальная сцена, а на втором — рыцарь в доспехах и на верном скакуне. В руке у рыцаря был щит, с гербом в виде скрещенных меча и горна, обвитого плющом. Такой же гербовый щит был изображён в верхней части

первого витража, над тремя другими, чуть меньше.

Помимо этого моё внимание привлёк клинок рыцаря. Его зачем-то изобразили не то мохнатым, не то каменным, покрытым своего рода минеральными наростами. На подобии тех, что в жеодах аметиста. Среднюю часть клинка украшала россыпь странноватых символов, каких-то незнакомых мне рун, светившихся ярче прочего витража не то лиловым, не то голубым светом. А главное не поленились ведь, каждый символ отдельно вырезать и в витраж вставить, а! Во мастера…!

Разум при том с чего-то решил, что и от них веяло холодом. Может, это я сплю и замёрз, вот мне всё и морозит?

Ладно, а чем нас порадует вторая картина? Битва между воинами в доспехах и… уродцами в чёрных балахонах. Почему всегда чёрный, а? Надо будет у Бороды спросить. Он знаток этой темы. Мало ли, знает, откуда пошло.

Помимо этих магов в чёрном, бросавшихся, предположительно, огненными шарами во врагов (тут детализация немного сплоховала, потому не ручаюсь), да воинов, им противостоявших, на втором витраже выделялись две фигуры. Они были чуть крупнее прочих и имели ряд узнаваемых черт. Воин с мохнатым мечом, которому опять не забыли приделать руны, да чертила в чёрном с пылающей черепушкой. Уж не его ли я во сне видел, интересно? И кто же он, собственно?

Налюбовавшись витражами, я понял, что хочу ещё тут погулять. Вдруг ещё что узнаю? Эти глюки вместо сна и отдыха становятся полезными и крайне информативными, стоит признать, потому буду пользоваться. Тем более, что я так спокойно себя контролирую, будто это и не сон вовсе, а реальная прогулка.

Кивнув этой мысли, я направился к небольшой двери, расположившейся напротив лестницы из подвала. По другую сторону от витража дверка была крупнее, но я рассудил, что это скорее выход, и что на улице мне делать нечего.

Пройдя через дверь (или даже сквозь неё, я упустил этот нюанс), я попал сперва в коротенький холл, от которого влево уходил длинный коридор. В правой стене этого коридора, обитой досками, притаилась неприметная лесенка на второй этаж, да мелкая дверка под ней. Чулан какой-нибудь, не интересно. По коридорам блуждать тоже не хочется. Остаётся лестница, поднимавшаяся вдоль коридора. Да и тенденция, опять же.

Быстро поднявшись по ступеням, я оказался в какой-то гостиной, или вроде того. Пара деревянных лавок, огромный грубый стол во всю комнату, без какой-либо скатерти или снеди, пара стульев по углам. На столе лишь пара пустых мисок, небольшой канделябр на три свечи, которые почти прогорели и стопка каких-то бумаг, пригвождённые к столу кинжалом. Каменные стены тут мало чем отличались от подземных казематов. Разве что не такие сырые.

Вдоль стен было расставлено несколько шкафов с потёртыми книгами, многие из которых выглядели одинаковыми, словно одних изданий собрали по десятку на полке. Хотя в целом библиотека, на первый взгляд, разномастная, что свидетельствует в пользу местных аборигенов. Общий язык найдём, раз они так любят читать: пять шкафов на одну комнату набрали.

Левую стену, меж шкафов, рассекал крупный камин под старину. Едва его приметив, я понял одно: сюда бы Серёгу, он бы уписался

от восторга! Ещё и гербовый шит над каминной полкой. Красный щит, зауженный книзу, с парой серебристых лент металла, прибитых сверху и пересекавших его из угла в угол крестом, а на пересечении какая-то странного вида зверина, вроде льва. Монах его разбери, что это за чёрт с горы, но выглядит внушительно. Может, медведь? Ну и за щитом, само собой, парочка скрещенных мечей. Может, сами мечи и пожалели, я только рукояти да кончики заметил, но выглядит всё равно шикарно. Ко всему этому ещё шкура на полу, какой-то грязный коврик перед камином, кованная решётка и прочие атрибуты.

В дальней от меня стене я едва заметил штук пять или шесть мелких окон-бойниц, узких таких. За их стёклами было темно, в отличии от витража, потому приметить их было очень трудно. Ещё и стёкла мутные какие-то, не то и вовсе сами по себе тёмные.

А по правую руку от меня, прямо за стеллажом с книгами, пряталась очередная маленькая и неприметная дверка. Вот в неё-то мне и надо. Не знаю, зачем, но очень уж хочется зайти. Прямо тащит туда, тянет… я едва не бегом к ней побежал. Даже сбил на ходу пару стульев, не обращая на них внимания. Оказавшись перед дверью, я на секунду замешкался, но тут же решительно рванул её на себя и вошёл.

За дверью обнаружилась совсем уж мелкая комнатушка, не в пример прочим встреченным. С половину моей, Московской, значит, около двенадцати квадратов. Простенький ковёр, на нём массивный письменный стол да пара колченогих стульев. Тяжёлая кровать справа, в дальней от меня части комнаты, пара окошек в стене напротив… крупнее тех бойниц в гостиной, но всё равно небольшие.

А, и парень в средневековых доспехах, стоявший на коленях посреди комнаты. Само собой, да.

К его горлу был приставлен массивный тесак, потому я не возражал, что он не кинулся меня приветствовать. Да и что дядька в чёрном, столь чертовски знакомом, балахоне, державший этот самый тесак, меня не поприветствовал, меня тоже не смутило. Это было лишним, я так и понял. Сразу прям понял, едва войдя.

В голову ударил адреналин, или что-то ещё и я за долю секунды, едва распахнув дверь, успел разобрать все детали. И доспех в подробностях рассмотрел, тяжёлые металлические латы, и валявшийся под кроватью круглый щиток с восьмиконечной звездой, такой же, как на левом плече у бедолаги-пленника, и двуручный меч, воткнутый в дощатый пол в паре метров позади бедолаги.

Интересно, а как «балахон» столь легко и уверенно удерживает этот здоровенный, чёрный тесак на вытянутой руке? Меч-то едва ли уступает весом тому же двуручнику. Либо он качок на зависть молодому Арни, на вроде Юрия Власова, либо этот меч должен быть невесомым. И я не верю ни в один из вариантов.

Пока я думал, как поступить и размышлял, успею ли добежать до меча пленённого и помешать балахону, тот заговорил, обращаясь к стоявшему на коленях:

— Думал, благородная кровь тебя спасёт, хах? На что вы всё ещё надеетесь, а? Какой смысл? Впрочем, умер бы любой, оказавшийся на твоём месте…

Голос у парня оказался противным до отвращения. Гнусавый, тонкий да ещё и интонации эти надменные… как у гопника из подворотни.

Договорив, он одним взмахом снёс бедолаге голову. Шлем его с металлическим звоном рухнул мне под ноги. Секундой позже подкатилась голова. Глаза мертвеца уставились на меня, рот приоткрылся, словно пытаясь что-то сказать. Тело же обмякло и рухнуло на пол лишь спустя несколько мгновений, неловко завалившись набок под металлическое бряцанье пластин доспеха.