Будни имперской стражи[СИ]

Курилкин Матвей Геннадьевич

Остаток дня мы с шефом посвятили подготовке моего визита во дворец. Заключалась она в том, что я выслушал множество советов, как мне себя вести во дворце, иногда, правда, советов противоречащих друг другу. Не удивительно, впрочем – орк и сам толком не знал, как себя вести с императором. Мало кому из тех, кто не принадлежит к ближайшему окружению императора выпадает честь лицезреть его хоть раз в жизни – он не балует своих подданных общением. Что, впрочем, правильно; император – фигура не публичная, ему не интересна дешевая популярность. Он свой авторитет зарабатывает другими путями. Но именно потому, что личная встреча с императором такая редкость, правил поведения на аудиенции просто не существует, так что вся подготовка, в принципе, бессмысленна.

Было еще одно дело, с которым следовало разобраться перед аудиенцией, и оно заключалось оно в подборе костюма. Сразу было ясно, что на прием нужно идти в сержантском мундире, проблема только в том, что я не успел его пошить. Форменную одежду стражники, в отличие от солдат, носят только в исключительных

случаях – на всяких официальных мероприятиях, а аудиенция у императора как раз к таковым и относится. Шеф, выяснив, что я до сих пор не озаботился таким важным атрибутом, как мундир, пришел в ужас, и обрушил на мою голову здоровенную порцию отборнейших ругательств, кажется, с трудом удержался, чтобы не обрушить туда же еще и кулаки, после чего, схватив меня за руку, волоком оттащил меня к ближайшему портному. За срочность пришлось прилично доплатить, но результатом я остался доволен. Спустя три часа, после того, как меня закончили обмерять, я стал обладателем кожаной куртки, выкрашенной в серый цвет, такого же цвета шерстяных штанов, не стеснявших движений, и чуть более светлой, но тоже серой шелковой рубашки. На ногах красовались короткие, черные сапоги на тонкой подошве, а на голове серая же шляпа с черным орнаментом на полях, которая не только обещала защитить голову от холода и дождя, но и удачно скрывала мою куцую прическу. Покрой и цвет одежды ничем не отличался от офицерского или рядового – только офицерский мундир комплектовался не курткой, а плащом. О том, что я именно сержант, говорили только костяные пуговицы на всех деталях одежды, на каждой из которых был вырезан соответствующий знак, да пряжка ремня, которым я был опоясан. Мундиры других служащих, и, особенно, армейских, гораздо более яркие и информативные, но страже излишняя заметность не нужна, что и понятно, так что я остался удовлетворен. За эту-то серую форму стражников и называют то волками, то крысами, в зависимости от того, как настроен тот, кто называет. В общем, взглянув в зеркало, неожиданно я понравился сам себе – высокий, лицо спокойное, взгляд проницательный, волосы почти того же цвета, что и костюм, красиво выглядывают из-под шляпы, в общем, хоть сейчас на какое-нибудь героическое полотно. А еще говорят, что не одежда красит человека, а человек одежду – может, по отношению к людям это и справедливо, но уж никак не по отношению к сидам. Меня форма украсила сильно – в своей старой одежде я выглядел гораздо менее солидно. А если говорить честно, то выглядел я как бездомный бродяга.

За полчаса до назначенного времени я появился возле дворцовых ворот. Ждать, когда на меня обратят внимание, не пришлось, часовые, узнав мое имя и цель визита, подробно рассказали, каким входом я должен воспользоваться, и как мне к этому входу добраться. Внутреннее устройство дворцовой территории ясно показывало, что это место было построено под руководством эльфов. За время путешествий мне приходилось бывать в подобных местах, и я видел несколько дворцовых парков, иногда даже красивых. Но в том-то и дело, что здесь никакого парка не было, а был самый настоящий лес. Ухоженный и совсем небольшой, но именно лес – видно было, что он живой, и именно он хозяин этого места, а не суетливые разумные, которые построили здесь замок своего правителя и которые время от времени беспокоят его своим присутствием. Хорошее место, величественное и спокойное, и пара разумных, которую я здесь увидел, удивительным образом была тут на своем месте. В отдалении прогуливалась какая-то юная леди, а за ней чинно следовала старуха-орчанка, по-видимому, дуэнья. Орчанка меня почему-то не заинтересовала. Девушка же принадлежала к расе эльфов, и была очень молода, почти подросток. Длинная накидка с капюшоном скрывала какие-либо подробности, так что толком разглядеть встретившуюся девушку я не смог. Заметил только, что под накидкой угадывалось белое платье, а из-под капюшона выглядывали ярко рыжие волосы, не слишком аккуратно рассыпавшиеся по плечам, которые создавали резкий контраст со спокойными тонами одежды. Она явно наслаждалась прогулкой, так же как и я разглядывала деревья. Я даже немного замедлил шаг, любуясь этой картиной. Но тут девушка обратила на меня внимание, и выражение ее лица резко изменилось. Она остановилась так резко, как будто натолкнулась на стену. Если до сих пор она была задумчива и немного мечтательна, то теперь смотрела мне в глаза с каким-то обостренным, даже болезненным интересом. Мне стало не по себе от этого взгляда, но отводить глаза я не стал – почему-то показалось, что выдержать этот взгляд важно. Мы довольно долго разглядывали друг друга, дольше, чем это считается возможным в приличном обществе, а потом она молча развернулась, кивнула орчанке, что бы та следовала за ней, и отправилась к замку. Я несколько секунд потоптался на месте, пытаясь понять, что бы могла означать эта встреча, но, так ничего не придумав, отправился вслед за скрывшейся девчонкой.

Все еще раздумывая над непонятной встречей, и уже не обращая внимания на красоты природы, я подошел к той двери, к которой мне велели подойти, и постучался. Ко мне вышел дворцовый служащий, который долго водил меня по коридорам, и, в конце концов, оставил возле невзрачной деревянной двери. Докладывать обо мне он не стал, так что я просто вошел, и остановился на пороге. Сказать, что оказавшаяся за дверью комната была велика, было бы преувеличением. Это была достаточно просторная комната, с высокими потолками, но просторной она казалось скорее из-за того, что в ней почти не

было мебели, а одну из стен почти целиком занимало окно. Не смотря на аскетичную обстановку, помещение было очень уютным. Ясно было, что здесь можно без особого ущерба для душевного здоровья проводить по нескольку часов в день. Украшений тоже было не слишком много, только на одной из стен висело несколько картин, рассмотреть которые я не успел. В общем, непонятно, каким образом архитекторам и декораторам, которые все это сотворили, удалось добиться такого эффекта, но то, что им пришлось здорово потрудиться, сомнений не вызывало. И император в своем строгом, полувоенном мундире, сидящий за простым письменным столом, смотрелся здесь очень органично. Хотя не знай я заранее, кто хозяин кабинета, мне бы и в голову не пришло, что это именно он – правитель Империи, один из самых могущественных разумных в мире.

Только удивлением от несоответствия облика императору ожидаемому, можно объяснить, что я не сразу заметил девушку, которая устроилась на стуле по правую руку от императора. А между тем, это была та самая девушка, которую я только что видел в парке. И темная накидка, на которую я тогда обратил внимание, при ближайшем рассмотрении оказалась традиционным одеянием Матери Семьи. Эльфам, в отличие от людей, все равно, кто является главой рода, мужчина, или женщина. Того, кто ведет за собой семью они зовут либо матерью, либо отцом, не зависимо от возраста предводителя. Если титул наследует женщина – она становится матерью семьи, если мужчина – отцом. Мне до сих пор не приходилось видеть титулованных эльфов, поэтому неудивительно, что я не сразу распознал в девушке таковую. А между тем, длинная, цвета молодой зелени накидка, украшенная тоже зелеными, хотя и более темного цвета узорами, ясно указывали, что передо мной именно она – Мать Семьи. И нетрудно догадаться, что убитый мной комендант был одним из ее "сыновей". Понятно теперь, почему она так внимательно смотрела на меня – Мать не может не узнать убийцу одного из ее Сыновей.

Камень, который и так уютно устроился у меня в душе потяжелел в несколько раз. Я – то ожидал увидеть кого-нибудь, вроде моей родной матушки – холодную, расчетливую владычицу Семьи, которая привыкла распоряжаться жизнями своих сородичей руководствуюсь только такими понятиями, как польза и честь Семьи. Проклятье! Я не ожидал, что мне придется объяснять, почему я отнял жизнь ее Сына молоденькой девушке, почти девчонке. Я знал, что мне нечего стыдиться, и все равно почувствовал себя сволочью. Остатки уверенности в себе тихо растворились, под взглядами двух пар глаз – серьезных и изучающих Матери, и внимательных и почему-то любопытных – императора. Нервно вздохнув я подошел поближе и остановился. У меня пересохло в горле от волнения, да и мысли в голове путались, но я все-таки нашел в себе силы изобразить какое-то подобие поклона, и хрипло проговорил:

– Мать Сенней, император. Я готов ответить на ваши вопросы.

Фраза эта не только была далека от приветствия, соответствующего этикету, она граничила с грубостью, но я просто не смог себя заставить витиевато рассыпаться в изъявлениях того удовольствия, которое я испытываю от встречи с такими недосягаемыми личностями, как император и Мать семьи. Мне показалось, что будет лицемерно уверять о своем хорошем настроении девочку, чьего родственника я убил, даже если все будут понимать, что это всего лишь дань вежливости.

Мать Сенней подошла ко мне поближе и внимательно всмотрелась мне в лицо:

– За что ты убил моего сына?

– Я убил его, потому что он хладнокровно распоряжался жизнями тех, за кого отвечал.

Она еще внимательнее всмотрелась мне в глаза, и отрицательно покачала головой:

– Это не вся правда.

– Вы правы. Я мстил за свою бывшую возлюбленную, которую он тоже убил. И еще я спасал своих друзей.

На этот раз она медленно кивнула. Я слышал, что владыки семей у эльфов наделены некоторыми спобностями, позволяющими понимать, правду ли говорит разумный.

– Как он умер?

Я подавил тяжелый вздох. Мне не хотелось говорить, но выбора не было.

– Я парализовал его ядом, а потом заколол.

Девушка отшатнулась. Она смотрела на меня с ужасом, но самое страшное, что к этому ужасу примешивалось понимание.

– Он чувствовал, как умирает?

– Да. Он все видел, и чувствовал, но не мог пошевелиться.

– Неужели ты не мог убить его менее жестоко?

– Не знаю. Я сам был почти мертв, – она нахмурилась – и я хотел, чтобы он умер именно так. Чтобы он почувствовал то, что чувствовали его жертвы.

– Он заслуживал этого?

– Я не знаю. Я думаю, что заслуживал.

Мать Сенней молча смотрела на меня несколько мгновений, а потом, повернувшись к императору, сказала:

– У меня нет больше вопросов, отец мой.

Разговор наш длился недолго, но я уже успел забыть о том, что кроме нас двоих в комнате присутствует еще и император. Он внимательно посмотрел на меня, слегка склонив голову на бок, и вид у него при этом был совершенно несерьезный. Мне упорно казалось, что император готовится сказать что-то забавное. Я окончательно перестал понимать, что происходит, стало совсем неуютно, и захотелось поскорее получить свой приговор, и убраться из кабинета куда-нибудь подальше отсюда, пускай, даже на каторгу, или вообще – на плаху. На меня смотрели двое очень могущественных разумных, от которых сейчас зависела моя дальнейшая судьба, и по их виду было совершенно непонятно, какое решение они примут. Тяжелое молчание никак не кончалось, и мне уже не было ни страшно, ни стыдно – хотелось нагрубить и сплюнуть на пол. Но я сдержался, конечно.