Будни отважных
Шрифт:
В. КИРИЧЕНКО
ОТЦОВСКИМ ПУТЕМ
Всеволод Обоймов открыл знакомую дверь.
— Знакомьтесь, Всеволод Иванович, — сказала Шевцова, — это отец Мити Залужного. Того самого...
Всеволод поздоровался, внимательно поглядел на мужчину:
— Правильно сделали, что пришли. Давно бы пора.
— Оно, конечно, так, товарищ лейтенант. Да все как-то совестно было на родного сына в милицию жаловаться...
Опустив голову, мужчина нервно теребил в руках кепку.
— Успокойтесь, Дмитрий Семенович, — сказала Шевцова, — рассказывайте.
— Не знаю, что и говорить. Ничего не могу поделать с ним. Уже месяц, как бросил школу, водится с подозрительными дружками, случается, приходит выпивши. Несколько раз из дому убегал. А ведь ему и пятнадцати еще нет. Ума не приложу, что с ним делать.
— Мне бы надо поговорить с Митей, — раздумчиво сказал лейтенант.
— Это пожалуйста. Хоть сейчас. Он как раз дома.
— Что ж, пойдемте сейчас.
И вот по улицам шахтерского города идут двое: высокий плечистый офицер милиции и старый угнетенный горем человек.
— Пришли, товарищ лейтенант.
Всеволод вслед за хозяином переступил порог. В небольшой опрятной комнате тишина.
— А где же Митя?
— Спит, наверное. Вчера домой поздно пришел.
Дмитрий Семенович прошел в спальню:
— Вставай, к тебе пришли.
Скрипнула пружина кровати, послышался недовольный мальчишеский голос:
— Надо было будить! Тут такой сон приснился!
В переднюю, позевывая, потягиваясь, вошел светловолосый подросток в майке и трусах. Увидев человека в милицейской форме, он сразу насторожился.
— Здравствуй, Митя, — шагнул к парнишке Всеволод. — Узнаешь?
— Узнаю, — буркнул тот, — бывал уже у вас.
— Так что же тебе снилось?
Паренек оживился:
— Стою я на палубе корабля, а кругом волны, как горы. А мне хоть бы что!
— Ладно, хватит, — оборвал сына Дмитрий Семенович, — думаешь, интересно товарищу лейтенанту про твои сны слушать?
— Нет, почему же, — улыбнулся лейтенант, — я и сам море люблю. Сон действительно интересный.
Но паренек насупился, замолчал.
— Знаешь, что, Митя, — сказал Всеволод, — давай поговорим по-серьезному.
— Не надо! Я все равно опять убегу.
— Куда?
— Куда-нибудь... Хоть юнгой.
— Э-э, брат, теперь ведь не те времена, что были при Жюле Верне. Юнга и тот должен хоть восьмилетку за плечами иметь.
— Все равно убегу!
Лейтенант подошел к нахохлившемуся пареньку,
— Эх, Митя-Митя... Как ты не поймешь, что мы тебе только добра желаем?.. Ну, ладно... Приходи-ка завтра ко мне на работу. Жду тебя к десяти утра. Договорились?
— Не знаю!
— Буду ждать тебя. До свидания!
На улицах властвовала весна. Апрельский ветерок раскачивал ветви акаций, нес с собой пряный запах набухших почек. Весело щебетали воробьи. Солнце щедро сыпало на город золотые пучки лучей. Что и говорить, отличная погодка, вот только настроение... Неспокойно было на сердце у Всеволода: придет завтра Митя или нет?
Лейтенант огляделся по сторонам. На голубом фоне небосвода четко вырисовывались конусообразные, похожие на египетские пирамиды терриконы. Уходили ввысь серые башни копров. Издалека доносился гул подъемной машины, подававшей на-гора вагонетки с углем. Знакомая, привычная картина.
А три года назад все здесь было ново для парня, недавно надевшего синюю шинель. С комсомольской путевкой пришел он в милицию. До этого несколько лет работал прессовщиком на ростовском заводе «Красный Аксай», был начальником штаба народной дружины красноаксайцев. А потом — стажировка, месяцы напряженной учебы и наконец — погоны младшего лейтенанта.
Направили Всеволода на работу в Гуковский городской уголовный розыск. Надо ли говорить, сколько тревожных дней и ночей выпало на долю начинающего оперуполномоченного. Были и погони, и схватки с вооруженными бандитами, и часы мучительных размышлений над загадками нераскрытого еще преступления.
Всеволод сумел с первых дней войти в напряженный ритм своей нелегкой, но такой нужной людям работы. Вскоре о нем стали с уважением говорить товарищи. За раскрытие особо опасных преступлений младший лейтенант Обоймов награждался почетными грамотами Областного управления внутренних дел и ценными подарками.
В 1964 году ему присвоили звание лейтенанта и поручили возглавить группу по борьбе с преступностью среди несовершеннолетних...
Обо всем этом вспомнилось Всеволоду апрельским утром, когда он возвращался от Залужных в горотдел милиции. Он ловил себя на мысли: «Что труднее — бороться с закоренелыми преступниками или возвращать хулиганистых подростков на правильный путь?» На этот вопрос ответить было не так-то просто.
Вернувшись в свой скромный служебный кабинет, Всеволод углубился в неотложные дела. Перелистал несколько папок, просмотрел десятки документов, за каждым из которых стоял живой человек.
Привычный деловой ритм, как всегда, захватил его. И только вечером, возвращаясь с работы, он опять вспомнил: «Придет или не придет завтра Митя?».
Дома Всеволод поделился сомнениями с женой. Лиля, привыкшая понимать мужа с полуслова, сказала:
— Если не придет завтра, не огорчайся. Судя по твоему рассказу, паренек не такой уж плохой. Я уверена, что в конце концов он одумается. С твоей, конечно, помощью. Глаз с него спускать нельзя.