Будни тёмного мага
Шрифт:
— Лэрзен? — так уморительно крутит головой по сторонам, пытаясь отыскать.
Сжалился и пустил её под полог, сделав нас обоих невидимыми. И неслышимыми — простейшие меры безопасности.
После того, как меня облобызали, сообщили, как по мне скучали, как извелись в ожидании и страхе, я приступил к подробным расспросам. Они не порадовали: хитрая Элоиз со всеми нашла общий язык. Но одно сообщение оказалось полезным: в комнате некромантки нет защиты. Дана, умница, разговорила светлого, а тот вскользь проболтался. А раз нет защиты, то там творится тёмное колдовство.
Усмехнулся и решил проверить, дома ли пташка. Для этого послал ей «подарочек» в виде фантома. Если у себя и спит, на утро будет «красивая». Пусть знает, что о ней помнят.
Судя по пришедшему отклику, я оказался прав: Элоиз в замке не ночевала. Видимо, уползла в свою нору. Вопрос только зачем. Лишь бы не наслала на ангерца чего-то. Или кого-то. Хотя, с другой, стороны, ей наверняка нужна новая кровь, чтобы поддерживать себя в таком цветущем виде. Я не знаток в этих вопросах, но одного раза маловато. Обряд проводят трижды, чтобы закрепить результат. Дважды он уже проведён, теперь очередь последнего. Вот бы заставить её совершить его в замке…
Представил себя на месте Элоиз: кого бы я прикончил во благо вечной жизни? И что-то захотелось Садерера. А если захотелось мне, то может придти в голову и некромантке. Надо бы проверить, как там ангерец, дышит ли? А то может статься, что уже окоченел, пока я с супругой болтаю. Одана мне не простит.
Но есть и положительные моменты — будет крупный политический скандал. Который можно использовать во вред Элоиз. Главное, чтобы не мне пришлось отвечать.
А не спровоцировать ли её?
С этими мыслями я направился к комнату Садерера. Одана семенила следом, испуганно прижимаясь ко мне.
Светлые в такое время коридоры не патрулируют, они вообще не патрулируют — не того поля ягоды. И это правильно, в этом я с ними солидарен: маг — это не наёмник, не простой обыватель, а дворянин, только без титула. Мы имеем право на высокомерие, потому что, в отличие от многих наших клиентов, чего-то стоим. Я бы давал за жизнь одного волшебника шкуры десяти каких-нибудь лендлордов.
Ангерца застал живым и невредимым. Сидел, читал. Переменился в лице, когда дверь сама собой отворилась, а воздух наполнился голосами невидимых собеседников.
Я вольготно расположился в кресле, устроив на коленях Одану, и коротко изложил суть того, что им обоим предстояло сделать.
Элоиз не отвертится. Завтра же все заподозрят неладное, а некромантка перейдёт к решительным действиям. Она обязательно попытается убить Садерера — но рядом буду я.
— Дана, — на прощание шепнул я, — постарайся достать где-нибудь крови и облей ей грязную одежду невесты лендлорда. До того, как горничная отнесёт её прачке. Но сама не подставься. Хорошо бы ещё наследить в комнате, но это лучше сделать мне. Один неприметный полустёртый рисунок — и вот уже на Элоиз косятся. И вот ещё что, веди себя естественно, не беги и не прячься. Ты уедешь после того, как её выгонят, после, а не до.
— А как же ода?
— Сейчас мы тебе её сочиним. Неси
Ода вышла пафосной, но руку к ней приложил не я, а ангерец, поднаторевший в поэзии. Так наловчился в рифмах, сладкопевец! Небось, очаровывал своими творениями девушек. Но спрашивать не стал: обидится.
Уже далеко за полночь снова сделал жену осязаемой, чмокнул и отпустил на заслуженный отдых. А сам неохотно превратился в собаку.
Завтра мне придётся обернуться днём, чтобы иметь возможность похозяйничать в комнате Элоиз.
Не оставь меня в своих мыслях, Тьхери!
Утро выдалось то ещё. Я не выспался: никак не мог заснуть. И дело вовсе не в собачьем облике, с ним-то я свыкся, а в человеческом. Я ведь живой, а тут жена, такая соблазнительная в новом виде (нет, она и в старом хороша, просто хочется разнообразия), ночь, а мы давненько… И не только с ней: у меня на женщин времени не было. Хотя в этом плане Данка может не волноваться: я юбки не собираю. Не безгрешен, тут уж врать не стану, перепихивался, когда припирало, но с теми, у кого имени спрашивать не нужно. В таких случаях предпочитаю служаночек с постоялых дворов: дёшево и удобно.
Словом, я очень даже был не прочь порезвиться в саду или на сеновале, но, увы, по соображениям безопасности не мог. Вот и ёрзал на постели. Дошёл до того, что чуть не отправился на поиски какой-нибудь девочки. Потом кое-как заснул, дав себе обещание сразу после выдворения Элоиз удовлетворить желание всеми возможными способами, где и как угодно.
Так что утро я встретил в самом лучшем для убийства настроении.
На завтраке не присутствовал — пёс ведь, незачем подозрения плодить. Зато застал самую важную часть представления.
Садерер великолепно справился с ролью, искренне удивившись, узнав, что Элоиз ещё не побывала в часовне Светоносного.
— Как вы могли забыть, леди, сегодня же такой день! Все ангерские девочки ещё на рассвете возложили венки к ногам Светоносного и помолились за родных. Забыть об одном из главных праздников нашей родины — Дне солнца, добра и справедливости! Именно в этот день наш достопочтенный предок, король Асафаил Первый, силой своей молитвы к великому богу остановил междоусобное кровопролитие и повелел…
— Спасибо за экскурс в историю, сеньор, но я помню, — очаровательно улыбнулась Элоиз. — Я собиралась помолиться немного позже, как привыкла. И даже распорядилась убрать часовню цветами.
— Разве?
Лендлорд, сам того не желая, испортил всю игру. Красноречивый взгляд невесты свидетельствовал о том, что ему следовало промолчать. Но слово сказано — не заберёшь.
— Да, Эльхан, просто твои слуги нерасторопны. Либо не желают исполнять моих указаний.
— Леди, зачем утруждать кого-то? — а ангерец-то в ударе! — В вашем саду, несомненно, найдётся немало прекрасных цветов. Полагаю, Светоносный оценит подобное внимание, да и вам всё равно пришлось бы преподнести ему белую розу.