Будни ваятеля Друкова
Шрифт:
Но имел же право Друков, хотя бы, мысленно, протестовать против того, что в абсурдном мире его снов существует, в угоду, чёрт знает кому и не понятно зачем, самая настоящая страна господ и рабов. А людей, которых можно было использовать в качестве вещей, было во многие сотни раз больше, чем тех, кто превратил их, по сути, в безропотных и безвольных животных.
Но даже там, в абсурдном кошмаре Друков оставался художником или, по крайней мере, старался быть таковым везде, всюду и всегда..
Разумеется, Денису не чуждо было новаторство
К тому же, по утверждению некоторых умников, и социальный протест присутствует. Но вот его-то тут, как раз, и не наблюдалось. Налицо примитивное и временами изощрённое хулиганство – и не больше. Если таланта бог не дал, то корчить из себя гения не стоит… Не прилично.
Может быть, Денис Харитонович и впал бы в такой маразм для интереса или личной популярности и в реальной жизни, если бы не одно «но». Он очень опасался в творческом порыве и, в целом, процессе, как говорится, выпасть из истинного земного бытия, нет, не в осадок. Скульптор, довольно смело и продуктивно работающий на заказ, опасался, что однажды, не желая того, окажется в мире абсурда и ошибочно посчитает его за реальность. Таких случаев множество и не только в сфере культуры, но и буквально во всех областях человеческой жизнедеятельности и не только в отдельно взятой стране.
А приснилась ему, и на сей раз, страшная нелепица, которой в реальной жизни просто не может быть, а если и бывает, то, конечно же, не у нас, а там… за Океаном или в странах Западной Европы. У нас же всё – тип-топ. Это ежу понятно, особенно такому господину, который, например, является спикером самого главного депутатского корпуса.
На сей раз привиделось Друкову, что он присутствует на открытии бронзовой статуи в самом центре огромного столичного города Труба большого и мордастого алкоголика, но весьма авторитетного. Происходило это, почему-то, в ночное время при полном отсутствии народа. Только вот нищие, которых уже давно никто за людей не считает. Они сидели, на чём придётся, расположившись длинными рядами, и руки тянули к памятнику, накрытому огромной чёрной брезентовой тканью.
Даже кузнечики муравьи не ведали, что находится там, под этим покрывалом. Но скульптор Друков знал, что вот-вот откроется перед взорами людей, которым нечем заняться в поисках пищи и крова даже в кромешной тьме. Денису, блуждающему по кошмарным снам много было известно. Да ведь он – творческая личность, ваятель, скульптор.
А там, под покрывалом, находился двадцатикратно увеличенный, без того массивный, но бронзовый господин, сидящий в кресле. Таким Друков, как бы, изобразил этого, по каким-то странным причинам, уважаемого господина с теннисной ракеткой в руках. Нет сомнения, что в Разгуляндии жизненный путь ушлого политического деятеля «шестёрки» и двуногие флюгеры будут бережно и кропотливо изучать и нести
Но начнётся эта очередная вакханалия только после того, как создадут образ глобально уважаемого господина историки… с мощным фантастическим уклоном своих, как бы, научных изысканий и открытий. А процесс этот идёт постоянно и развивается почти незаметно и ненавязчиво.
Должно же подрастающее поколение знать о том замечательном и неповторимом, чего на самом деле и не было. А всё то, что на самом деле творилось, покроется густым мраком. Не только ведь скульпторы, историки тоже кушать хотят, даже в абсурдной стране Разгуляндия, тем более, в столице Труба.
Ясно, что процветали там, да и будут, скорей всего, процветать, ненасытные и разбойные личности. А что касалось нищих, так те… Пусть их почти подавляющее большинство, но они не в счёт и так обойдутся. Пусть их многие миллионы и плодят они себе подобных, но их, как бы, и в Разгуляндии нет, не существует.
Во время данного фрагмента тяжкого сна такой жуткий страх напал на Дениса Друкова, что он срочно пожелал проснуться… от греха подальше, но не мог. Все усилия открыть глаза и выйти из сновидения были напрасными. Что ж, ничего не поделаешь. Пришлось ему без присутствия ответственных господ и дам, духового оркестра самому под контролем сидящих нищих открывать пока не новый специальный мемориальный центр, а пока только памятник. Лиха беда – начало.
Подошёл к памятнику, осмотрелся по сторонам и решительно дёрнул за верёвку и довольно удачно. Плотная брезентовая ткань упала к подножью монумента. То, что предстало его глазам, повергло его если не в шок, то в ужас. Он ведь такой гадости не создавал. Разве только в мыслях… Перед ним не сидел, а стоял огромный бронзовый мужик с квадратной головой, правда с ракеткой для тенниса в правой руке. Но скульптура эта была безобразна, даже постмодернизмом здесь не веяло, а какой-то бесовщиной.
Перед стоял своеобразного вида огромный бронзовый памятник президенту Разгуляндии. Можно было только догадываться, что перед ним и собравшимися воплощённый в бронзе Игнат Игнатьевич Клюкин собственной персоной. Причём, ведь статуя живая, шевелится и громовым голосом, довольно дружелюбно, говорил скульптору:
– Что? Понимаешь…Ты не узнал меня, Дениска? А я самый главный задорный теннисист великой страны Разгуляндия!
– Нет, простите, – пролепетал скульптор, – я вас не узнал. Я ведь, честно сказать, создавал образ совсем другого, тоже очень важного, господина и не с такой квадратной головой, как у вас. Я ещё пока не совсем постмодернист, а только фрагментами. Постоянно совершенствую своё мастерство.
– Меня создала историческая ситуация! А ты, Друков, теперь лауреат самой главной премии страны… Так, на всякий случай.
– Но я ведь в создании этой скульптуры я не участвовал… Я предполагал, что под брезентовым покрывалом находится совсем другая фигура.
Сойдя с пьедестала, президент, вернее, его необычная копия, и он же Задорный Теннисист извлёк из бронзового кармана своей несуразной металлической одежды значок лауреата и ловко пристегнул его к лацкану пиджака скульптора. Высокая оценка творчества Друкова, естественно, от имени бесправных человеческих масс большой страны. Бронзовый Клюкин знал, что делал.