Будни
Шрифт:
– Ну что за проклятущий сегодня день! – ворчит продавец себе в бороду после того, как посетитель скрывается за дверью. – Заходят только затем, чтобы узнать цену, а о том, чтобы купить, и речи нет. – И продолжает, укладывая рулоны материи на полку. – Видали, заставил все развернуть и свалить в одну кучу, а сам умотал! Стемнело… Он, видите ли, не может покупать, ежели на улице стемнело! Вот и поторгуй с такими!
А Кийр, направляясь домой сквозь зимний вечер, торопливо семенит по рыхлому снегу дороги. Рыжеголовому никогда не доставляло особого удовольствия ходить одному в темноте, не доставляет и теперь,
Миновав дом булочника, Аадниель видит две человеческие фигуры, идущие ему навстречу. Еще несколько шагов, и вот уже молодой портной узнает встречных: Помощник Начальника Станции и Клодвиг возвращаются домой с вечерней прогулки. Черт бы их побрал!
Но вот уже узнают и его, иначе как бы могла случиться такая история, какой еще никогда прежде не случалось.
– Добрый вечер, господин Кийр! – восклицает женский голос.
– Кхе-гм… – хмыкает Кийр в ответ и сопит. Не хватало еще, чтобы эти две сестрицы к нему на большаке «пристали»!
– Куда это вы так спешите? – спрашивает тот же голос, и девушки преграждают молодому человеку дорогу.
Кийр сопит в три раза громче, наконец, спрашивает со злостью:
– Что это значит?
– С чего это вы такой сердитый, господин Кийр? – приветливо осведомляется Маали. – Мы ведь только хотели узнать, куда вы так торопитесь?
– К чему эти расспросы? – ворчит рыжеголовый. – Вы же прекрасно знаете, куда я направляюсь.
– Ну да, вы совершенно правы, господин Кийр, но надо же было нам как-то начать разговор. Вы такой недоступный, мы, право, не знали, как к вам и подступиться. Вы даже на наше приветствие не дали себе труда ответить. Мы сказали «Добрый вечер, господин Кийр!»
При этом Маали вежливо кланяется насупившемуся молодому человеку и смотрит ему прямо в глаза. Примерно так же поступает и Длинная Юули, но заметно сдержаннее, чем младшая сестра.
– Добрый вечер, – бормочет в ответ на это портной и тотчас же понимает, что употребил неверный тон. Ответное приветствие, которое он выдавил из себя, получилось далеко не таким желчным, как ему хотелось бы. «И всё из-за этих проклятых заказчиков, – мысленно ругает он себя, – уже иначе как вежливым и быть не умеешь».
– Вот видите, – Маали улыбается, – теперь мы уже можем продолжить беседу.
– О чем же, собственно? – Кийр искоса смотрит на девушку.
– Знаете, господин Кийр, нам уже давно хотелось с вами поговорить, да всё не находили подходящего момента. Но теперь, мне думается, он настал. Может быть вы будете так любезны, господин Кийр, зайдете к нам ненадолочко.
«Еще того не легче!» – думает Аадниель. Вслух же произносит:
– Нет, этому не бывать!
– Но почему же? Что здесь особенного? Зачем же нам стоять на холоде, если наша квартира тут же, рядом? Нет, право же, зайдите, выпьем по чашечке чаю, поговорим немного по-людски.
– Нет, нет! Говорите тут, если пришла охота, но заходить к вам я никак не стану. Лучше и не приглашайте.
– Но отчего же вы такой упрямый, господин Кийр? – произносит Юули чуть ли не просительно. – Пойдемте же! Мы
– И, кроме того, – замечает Клодвиг, – невежливо вынуждать нас разговаривать тут, на холоде. Или вы боитесь, как бы мы вам чего плохого не сделали? Ха-ха-ха-а! Нет, честное слово, господин Кийр, с вами ничего не случится. Идемте! Не упирайтесь!
При этих словах толстушка Клодвиг берет сухопарого портного под руку, тащит его за собою, словно соху, и кричит сестре:
– Подталкивай сзади, Юули!
Кийр упирается, сердится, называет действия сестер так и этак, но всё же, пытаясь освободиться, делает это не в полную силу. Где-то в глубине его существа даже возникает чувство приятности оттого, что две молодые девушки насильно куда-то его тащат. Он еще никогда не ощущал молодого женского тела так близко от себя. Разве что однажды… там… на проселке, ведущем к хутору Рая, когда пытался поцеловать Тээле, теперешнюю госпожу Тоотс, тогда… Но это было давно и он находился в таком возбужденном состоянии, что… Кроме того, до квартиры сестер еще несколько десятков шагов, он успеет в последний момент вырваться и пуститься наутек; и если он, Хейнрих Георг Аадниель, не первый бегун в Паунвере, то нет больше и справедливости на свете.
Но странным образом молодой мастер ощущает, что с каждым шагом сила его сопротивления уменьшается, не его физическая сила, а та, другая, Кийр чувствует, как его сердце начинает словно бы таять. И уже на пороге дома булочника ко всему этому добавляется еще и некое щекочущее сознание: и он тоже переживает теперь нечто такое… ну…
В жилом помещении сестер, расположенном рядом с рабочей комнатой, Кийра усаживают за стол. Клодвиг вынимает из печки горячий чайник и разливает по чашкам чай. Вскоре завязывается беседа о том, о сем, на всякие посторонние темы, но затем разговор словно бы начинает пускать корни, касаясь более важных вопросов, так сказать, по существу…
– Знаете ли, господин Кийр, – как бы между прочим замечает Помощник Начальника Станции, – в последнее время я частенько о вас думаю.
Гость делает большие глаза, прочищает нос и мысленно говорит себе: «Ну, это уж чересчур! Как бы там ни было, но такие откровения никогда не могут быть уместными».
– Да, правда, – продолжает портниха. – Частенько думаю и пытаюсь объяснить себе, почему это некоторые люди так враждебно к нам относятся.
– Как это? – хмурит Кийр брови.
– Нет, позвольте, господин Кийр. Поговорим совсем открыто, так мы скорее поймем друг друга. Когда мы с сестрой поселились в Паунвере, нам в первую же неделю стало яснее ясного, что вы и ваши родные нас невзлюбили.
– Как это? – вытягивает Кийр губы трубочкой. – Насколько мне известно, ничего плохого я вам не сделал.
Теперь он уже понимает, что разговор клонится вовсе не к тому, о чем ему поначалу думалось.
– Одну минуточку, господин Кийр! Хорошо, оставим в покое первую неделю, да и вторую тоже, каждый имеет право питать или не питать к другому человеку симпатию. Но именно в последнее время… нам стало прямо-таки неловко появляться на людях. Про нас ходят всякие странные слухи. И слухи эти… слухи эти… берут свое начало, как мне точно известно, именно в вашем семействе.