Будоражащий

Виктория Джулиана

Возбуждение захлестывает меня с головой, липкая влага покрывает бедра. Мне хочется обхватить его ногами за талию и умолять позволить мне кончить еще раз, но я знаю его. Сейчас ему нужно контролировать ситуацию, и от этого я становлюсь еще более влажной, позволяя ему делать с моим телом все, что он захочет.

Его хватка на моем горле становится все крепче, когда я тянусь между нами, обхватывая пальцами его набухшую длину.

Его голова опускается к моему уху.

— Ты будешь хорошей девочкой и примешь этот член так, как я знаю, что ты можешь?

Мой клитор

болит, и я сжимаюсь от желания.

Я пытаюсь кивнуть, но его большой палец сильнее сжимает мое дыхательное горло, и я задыхаюсь.

— Используй свои слова, — говорит он мне с низким гулом.

— Да, я буду твоей хорошей девочкой.

Его ноздри слегка раздуваются, глаза загораются, и я чувствую, как он набухает в моей ладони.

Он отпускает мое горло, его лоб упирается в мой, когда он делает выравнивающий вдох, проводит рукой по моей груди и сжимает, когда добирается до моих напряженных сосков.

Он смотрит на меня сверху вниз, его рот слегка приоткрыт, вбирая меня в себя.

— У тебя невероятные сиськи, — говорит он мне, опуская голову и засасывая мой сосок в рот, прикусывая его так сильно, что мои ногти впиваются в его спину, и он хихикает, отпуская болезненный бутон.

— Можно я покатаюсь на тебе? — спрашиваю я, надеясь, что он позволит мне взять его так глубоко, как я хочу, но ухмылка озаряет его лицо, и я знаю ответ еще до того, как слова покидают его рот.

— Чтобы ты могла взять его под контроль? Я так не думаю…

Он отстраняется, приподнимая свое тело над моим, и от потери тепла мне становится холодно и больно.

Оттолкнув мою руку, он берет себя в руки и несколько раз проводит по ней, прежде чем откинуться назад, чтобы сосредоточиться между моими складками.

— Все нормально? — спрашивает он, убеждаясь, что я все еще согласна с тем, чтобы он использовал меня так, как захочет. Я бы не смогла быть более согласной, даже если бы попыталась.

Меня пробирает дрожь.

— Боже, да, — стону я, и это все, что ему нужно для уверенности.

Он погружает набухшую головку своего члена в мой капающий жар, его руки тянутся к моим грудям, разминая и забавляясь с моими сосками, пока он настойчиво входит и выходит из меня. Мои внутренние мышцы сжимаются, и он замедляет темп.

— Если ты и дальше будешь так хорошо принимать мой член, я кончу через три секунды, — говорит он, и от его голоса у меня по позвоночнику пробегает холодок.

— Але, — стону я. Невысказанный вопрос задерживается, и моя спина выгибается дугой, когда он прижимает твердые круги к моему клитору, головка его члена задевает мою точку G при каждом толчке.

Прядь темных волос падает ему на лоб, на лбу собираются бисеринки пота, а шея напрягается от усилий. — Да, детка?

Его глаза горят озорством, он точно знает, что делает со мной.

— Мне нужно кончить, — стону я, потребность уже покалывает каждое нервное волокно.

Он издает низкий, снисходительный смешок.

— Я знаю, что хочешь, детка.

Он опускает голову, покусывая мою нижнюю губу, а затем полностью выходит из меня и переворачивается на спину.

Он наклоняет подбородок

к своему твердому члену, который стоит полностью эрегированным, покачиваясь на фоне напряженных мышц живота. Его губы раздвигаются, на красивом лице поселяется огромная ухмылка, и исчезнувшая было игривость возвращается, а идеально ровные зубы сверкают в ограниченном освещении.

— Прокатись на нем, gattina, — говорит он с усмешкой.

Мои брови подрагивают, но его большой и указательный пальцы берут меня за подбородок, поворачивая мое лицо к себе. — Оседлай мой член и заставь себя кончить на меня.

Прикусив нижнюю губу, я приподнимаюсь, усаживаясь на его колени, а он берется за основание своего члена и помогает мне опуститься на него.

Его руки обхватывают мои бедра, заставляя меня подниматься и опускаться, пока он частично сохраняет контроль.

— Так намного глубже, — говорю я ему, ощущая эйфорию.

Глаза Але закатываются, и он стонет каждый раз, когда я опускаюсь на него: — Черт, это так.

Я двигаюсь, раскачиваясь вперед-назад, а не вверх-вниз, одновременно воздействуя на точку G и клитор, голова словно кружится. Мои бедра сжимаются вокруг его талии, мышцы спазмируются, когда я приближаюсь к своему освобождению. Мои ноги подрагивают, из складок сочится расплавленная влага, шлепки наших тел, скользящих друг по другу, сводят меня с ума, и, как будто я и так не была на грани срыва, он щиплет мой клитор, и я рушусь ему на грудь, его бедра поднимаются и входят в меня, пока я оседлаю волну своего освобождения. Тело Але замирает, и он заполняет меня, застонав, когда я задыхаюсь на его твердой, потной груди.

Наше дыхание замедляется, и мое ядро болит, растянутое до непривычного предела. Его рука откидывает мои волосы с липкого лба. Он осыпает поцелуями мою перегретую кожу, шепча и бормоча мне слова о том, как сильно он меня любит, что я дополняю его и что я создана только для него.

Когда наши мышцы расслабляются, он осторожно поднимает меня с себя, берет на руки и прижимает к груди, провожая в душ.

Он включает душ и бросает в него ароматическую бомбочку для душа, наполняя наполненную паром комнату ароматами эвкалипта и лаванды. Я вхожу под струю, и он следует за мной, притягивая меня к себе и осыпая целомудренными поцелуями мою челюсть, его руки лежат на моих щеках, а мои обхватывают его шею.

Он шепчет мне в шею: "Повернись, gattina", и когда я поворачиваюсь, он отпускает меня, наливает шампунь в свои руки и начинает с корней моих волос. Он распределяет пену по кончикам, массируя при этом мою кожу головы. Сняв душевую насадку, он ополаскивает мои волосы, стараясь, чтобы шампунь не попал мне в глаза. Затем он наносит кондиционер и повторяет тот же процесс, распутывая мои спутанные волны.

Когда он заканчивает с моими волосами, я поворачиваюсь к нему лицом и набираю в руки несколько щедрых порций моющего средства для тела, вспенивая и растирая его по напряженным мышцам. Он стонет, когда я массирую его плечи, а потом делает то же самое со мной.