Будьте моей тетей
Шрифт:
Так получилось, что он всё знал, но делать сам не мог. И поэтому работал у отца в фотоателье ретушёром. Фотоплёнка, даже при самом лучшем и правильно выставленном свете, всё равно была безжалостна к возрасту, морщинам и потухшим глазам клиентов.
Но клиенты, приходившие запечатлеть себя для вечности и внуков, не хотели оставлять вечности и внукам свои помятые, стареющие лица. И он исправлял, стирал годы разочарования и провалы с фотографий. И преуспел в этом деле. Очередь в фотоателье была расписана на месяцы вперёд.
Лица
Он рассматривал негативы клиентов через увеличительное стекло и каждый раз заставлял себя убрать морщинку, дорисовать пышную шевелюру, убавить талию или исправить обвисшую, дряблую шею стареющей красавицы.
– Разве ж это красиво, когда нет жизни в фотографии? – говорил себе ретушёр, обмакивая кисточку в жидкость для ретуширования. Не так-то много было у него инструментов для того, чтобы исправить все недостатки на фотографиях: кисточки, бритва, карандаш и жидкость. И всё. Ещё большой мольберт и огромное увеличительное стекло.
Но все считали, что лучше, чтобы на фотографии было красиво, а не живо.
Во время ретуширования негатива ретушёр изучал и запоминал каждую морщинку и складочку клиентов. По этим признакам он узнавал их, прогуливаясь по улицам города.
И постепенно стал замечать, встречая клиентов, что чем моложе он их делал на фото, тем старше они становились в жизни. Он стирал и ретушировал морщины, а те становились всё глубже и глубже на лицах живых людей. Он убирал второй подбородок, дряблые щёки, а они делались ещё хуже.
Город постепенно выцветал. Из него уходила жизнь, краски и энергия. Он словно покрывался пылью.
И чем старее и ужаснее выглядел человек, который приходил в фотоателье, где работал ретушёр, тем больше времени приходилось тратить на ретуширование. Он ворчал, делал людей молодыми и красивыми на фото, а они старели ещё больше. И снова приходили к нему за красивыми фотографиями.
Почти весь город стал старым. Но все, как заколдованные, бежали фотографироваться и молодиться на фото.
Даже дети становились похожими на маленьких старичков после того, как побывают в фотоателье.
Тогда он решил попробовать исправить это.
Когда клиенты просили сделать их чуточку моложе, ретушёр выполнял просьбу, а отпечатав фотографии, снова садился за работу и возвращал на негативе все морщинки, родимые пятна, бородавки. Возвращал толстые мясистые щёки и упитанные талии. А потом бежал на улицу города и искал тех, кому исправил возраст. И стал замечать, что люди становились чуточку моложе. Самую-самую чуточку, но моложе. А вместе с этим и город начал становиться чуть ярче и живее.
Дети стали улыбаться. И даже появились цветы.
Он решил не останавливаться на этом. Он стал специально состаривать
– Думаешь, ты сможешь со мной справиться? – оторвала от работы ретушёра старая женщина, неизвестно откуда появившаяся в коморке.
Она сидела, закинув ногу на ногу, и курила, и качала правой ногой в вызывающей красной туфле.
Ретушёр вздрогнул и посмотрел на неё. Улыбнулся.
– Я давно ждал тебя, – сказал он и нарисовал ещё одну морщинку на негативе.
– Дождался, – холодно сказала женщина, выпустила облачко папиросного дыма, которое не превратилось в колечко, а стало похоже на цифру семь. – Думаешь, если ты будешь рисовать этим глупым людишкам морщины, животы и брыли, уродуя их, они проживут дольше?
– У меня же получается, – не отрываясь от работы, ответил ретушёр.
– Получается, – недовольно согласилась старуха. – Но думаешь, они оценят твои старания?
– Неважно, – отмахнулся от неё ретушёр тонкой кисточкой.
– Неважно? – хмыкнула она. – Ещё как важно!
Он промолчал.
– Думаешь, они оценят те минуты жизни, которые ты им подарил? – ещё раз спросила старуха.
– Они проживут их счастливо, – ответил ретушёр, с трудом поднимая кисточку.
– А знаешь, чем ты рисуешь им морщины?
– Карандашом и краской, – улыбнулся он.
– Нет, – старуха сдула пепел с папиросы на негатив, на котором была изображена молоденькая девушка. – Ты рисуешь это своей рукой, используя свои минуты жизни.
– Пусть так, – беспечно ответил он.
– Надолго тебя хватит? – ухмыльнувшись, спросила старуха.
– На всю жизнь.
Она недовольно хмыкнула, затушила папиросу о мольберт ретушёра и вышла.
Ретушёр сдунул пепел с негатива девушки, дорисовал морщинку на её лице. Кисточка выпала из ослабевших рук. Он закрыл глаза и тяжело опустил голову на мольберт…
ПИСЬМО ОТ БАБУШКИ
Сегодня я получила письмо от бабушки. По электронке. И это было удивительно. Потому что она, во-первых, не любит писать письма, а во-вторых, она ненавидит всю эту компьютерную дребедень, как она это всё называет.
– Не заставляй меня копаться во всех этих электронных кишках! – возмущённо говорила мне бабуля, когда я пыталась научить её пользоваться компьютером лет двадцать назад. – Для чего всё это надо?
– Общаться…
– Общаться, детонька, надо вживую, – задумчиво отвечала мне на это бабуля и пускала отменные кольца дыма в потолок. – А мне общаться уже почти и не с кем, ну кроме тебя и твоей мамы. Все мои ровесники либо выжили из ума, либо умерли. Что, в принципе, одно и то же.
– Ну, общаться, бабуля, можно не только с ровесниками, – начинала я свои психологические проповеди.