Будьте моим мужем
Шрифт:
— Нет. Не нужно. Спасибо…
52. Эмма
Очень боялась навредить Паше, поэтому не знала, стоит ли говорить всю правду. А еще не знала, можно ли рассказывать о том, что узнала от Полинки — все-таки она — ребенок, могла и насочинять. А обвинение-то серьезное!
Красивый, достаточно молодой мужчина в помятой форменной рубашке, явно высокого чина, судя по командам, которые раздавал направо-налево, усадил нас с Андрюшей и молодую девушку, представившуюся педагогом, за стол напротив себя.
— Эмма Сергеевна, расскажите нам, что по-вашему произошло у здания редакции сегодня в… 17.45?
—
— В смысле, Антон Владимирович Крамской?
— Ну-у, наверное. Я не знаю его фамилии, — в голове мелькнуло: "Как у мэра". — Так вот, Антон писал статью о приемных семьях. А я вот… в смысле мы с Пашей, решили взять себе мальчика. Андрюшу. Антон предложил написать о нас. Написал. Привез мне прочитать, фотографии себе на память скинуть. Паше это не понравилось, он сказал, что Антон мог бы и по электронке это сделать, а не крутиться возле меня.
— Это сегодня было?
— Нет вчера. Они немного повздорили, Антон уехал. А флешка у меня осталась. Сегодня я решила ее отдать. Позвонила. Мы договорились, что я завезу ему на работу.
— Вы понимали, что вашему мужу не нравится, что вы общаетесь с Крамским?
— Да. Понимала.
— Зачем тогда провоцировали?
— Я не… Я думала, что отдам и все… Позвонила Паше, предупредила его. И на улице же, среди людей. Дети в машине сидели… — я всматривалась в бесстрастное лицо сотрудника полиции и не могла понять, неужели, действительно, дала повод? — Я не подумала даже, что он так воспримет!
— А если бы подумали?
— Не стала бы отдавать. Придумала бы что-нибудь. Попросила кого-то из знакомых…
— Так. Ладно. Перейдем к вашему мальчику… — на ребенка он смотрел совсем не так, как на меня, ласково, с участием. — Меня зовут Сергей Николаевич. А тебя как, парень?
Андрюша молчал.
— Сергей Николаевич, — начала вместо него я. — Понимаете… Андрюша не разговаривает. Но я бы не хотела при нем рассказывать, почему. Он, вообще, наверное, ничем вам не сможет помочь. А почему он Антона… бил, я не знаю. Андрюша — он добрый, ласковый, он никогда агрессии не проявлял.
— Вы не волнуйтесь так, Эмма Сергеевна! Мальчику ничего не угрожает. Я просто хочу разобраться. Понять, что же все-таки случилось. И вы знаете, Антон Крамской, он очень… специфичный молодой человек… Золотая молодежь, которая сама себе многое позволяет… с помощью родителей, конечно.
Меня осенило! Крамской — действительно, фамилия мэра нашего города! "Золотая молодежь" — сын его что ли? Я прямо физически ощутила, как опустились мои плечи — такие люди так просто не спустят это дело! А Паша уже в тюрьме сидел… И решилась! Может быть, этот Сергей Николаевич просто посмеется надо мной. Пусть! Зато попробую и сделаю все, что могу! Посмотрела на девушку-педагога:
— Вы не могли бы с Андрюшей в коридоре побыть немного? Пожалуйста! Можно, Сергей Николаевич?
Он кивнул, с интересом разглядывая меня.
— Могу, — улыбнулась она в ответ и обратилась к ребенку. — Давай ручонку!
Как только дверь за ними закрылась, я начала, спотыкаясь почти на каждом слове:
— Сергей Николаевич, я тут кое-что узнала… Но понимаете, я очень боюсь, что это могут быть необоснованные обвинения. Я бы не хотела возводить напраслину…
— Вы говорите, как есть, я разберусь.
Я кивнула и продолжила уже увереннее:
— Мне показалось сначала, что Антон мною заинтересовался. Да, я понимала, что он намного моложе, но по взглядам… по настойчивости его… то за руку возьмет, то погладит… Я решила, что он ко мне неравнодушен. А тут у нас с Пашей отношения начинались. Да и Антон… ну, в общем, не в моем он вкусе. Но потом… — я замолчала, вдруг вспомнив, что Паша вчера говорил Антону о том, что видел его машину в нашем дворе в тот вечер, когда у Андрюши был приступ! — Он, Антон в смысле, приехал к нам во двор, когда дети играли на площадке с бабушкой. И у Андрея, когда мальчик увидел его, случился приступ. Я, конечно, не уверена на сто процентов, что из-за Антона это произошло, но во дворе он был, а наша бабушка, мать моего погибшего первого мужа, сказала, что приступ случился потому, что ребенок испугался какого-то мужчины. А сегодня моя дочка, Полинка, сказала, будто бы Андрюша ей рассказывает, что Антон душил его настоящую мать! Вы только не подумайте! Мои дети — нормальные! Они сами такого придумать не могли! Но что если… что если это все правда? Тогда понятно, почему мальчик бил Антона!
Сергей Николаевич рисовал на листке бумаги кружочки и квадратики, переплетая их между собой узором из цветов, и задумчиво посматривал на меня. А когда я замолчала, отложил карандаш, сложил руки в замок на столе и сказал:
— Фамилия вашего мальчика случайно не Смирнов? Андрей Смирнов…
— Д-да, — ответила я, чувствуя, как замирает в страшном предчувствии сердце.
— Его мать — Смирнова Любовь, полгода назад умерла, по официальной версии — повесилась, оставив предсмертную записку. Ребенок находился в этот момент в квартире. Крамской проходил по этому делу в качестве свидетеля — он встречался со Смирновой.
— Андрюша его сын? — задохнулась я от ужаса.
— Нет. Во всяком случае, нам об этом ничего не известно. На теле Смирновой, насколько я знаю, были следы побоев. Но это дело вел мой подчиненный… другой следователь. Мне нужно поднять документы. Просто если все обстоит именно так, как вы говорите… Нам с вами нужно решить, стоит ли копать дальше. Вполне вероятно, дети ошиблись, а отец Крамского нам этого не простит.
В двери постучали и после разрешения в кабинет заглянул дежурный.
— Товарищ майор, там Владимир Крамской приехал. Поговорить хочет с вами. Приглашать?
— А вот и тяжелая артиллерия! Эмма, вы сидите и молчите! Я буду говорить с ним сам. Отвечаете четко и по делу на мои вопросы. На его выпады не реагируете. Наша первостепенная цель — не дать ему возможность раскрутить дело вашего мужа. Вы согласны?
— Да, конечно.
53. Эмма
Мне хотелось пить. И было страшно. У человека, вошедшего в кабинет, яростно сверкали глаза. И если сам он был представителен и по-мужски интересен, несмотря на возраст, то аура его… Она давила, она заставляла меня нервно сглатывать отсутствующую во рту слюну. Несмотря на позднее время, Владимир Крамской был в деловом костюме, выглажен и выбрит, и от него удушливо пахло резкой туалетной водой. Он протянул руку Сергею Николаевичу, и тот ее пожал. На меня мэр только покосился, но не сказал ни слова.