Будьте осторожней с комплиментами
Шрифт:
— Я покажу вам комнату, где он написал «1984», — сказал он. — Правда, боюсь, что там особенно не на что смотреть. А еще вы можете посмотреть на ванну, если хотите.
— Ванна, в которой купался Оруэлл, — прошептал Джейми.
— Он вел очень простую жизнь, — сказала Изабелла. — Хороший человек, живущий простой жизнью.
— Оруэлл очень верил в социальную справедливость, не так ли? — спросил Роб.
— Все в нее верят, — ответила Изабелла. — По крайней мере, в наше время. Вы знаете кого-нибудь, кто сказал бы, что не верит в социальную справедливость? Я таких не знаю.
— Это зависит от того,
Они продолжили осмотр дома.
— Спальня Оруэлла, — сказал Роб просто, и они обвели взглядом маленькую комнату, где стояла простая кровать. — Он писал главным образом здесь, — рассказывал Роб. — А еще — в палатке возле дома. У него был туберкулез, и считалось, что ему полезен свежий воздух.
Они зашли в маленькую комнату над кухней, где на столе стояла пишущая машинка. За чистым стеклом окна сиял день, небо снова загадочным образом прояснилось. Сколько зелени, подумала Изабелла: мягкая трава, папоротники, темно-зеленая листва деревьев…
Она продолжала смотреть в окно, когда остальные вышли в коридор. И думала о том, что когда-то, давно, видели другие. Этот вид из окна был перед глазами у Оруэлла, когда он писал свой мрачный роман, со всевидящим оком — Большим Братом. Каким контрастом звучал этот роман по сравнению с этим тихим, уединенным местом! Вот и объяснение: ужасная тюрьма мира Уинстона Смита в романе была еще более кошмарной, когда здесь, в этом месте, глаз видел то, что было утрачено.
Изабелла вспомнила, как посетила в Вене дом Фрейда и взглянула на окно его приемной, где на ставне висело маленькое зеркальце. Это была единственная вещь, оставшаяся в этой голой комнате, и Изабелла подумала: он смотрел на это зеркальце, этот великий доктор, и смотрел на этот кусочек неба, этот двор. А потом она вспомнила, как видела колыбель Якова VI в спальне в Траквэре, и свои мысли, возникшие тогда; и постель во дворце Фалкленд, на которой умер Яков V, повернувшись лицом к стене и оплакивая то, что он считал неминуемым концом шотландской династии. «Началось с девчонки и закончится девчонкой», — как известно, сказал тогда король. Такие кровати кажутся нам необыкновенными сегодня, хотя мы и думаем при этом: «Какие они маленькие!» Как будто великие и важные события могут случаться только на больших, впечатляющих кроватях. Кровать Уинстона Черчилля, лежа в которой он диктовал письма к генералам и премьер-министрам, была маленькой. И когда она наконец оторвалась от вида в окне и от комнаты, ей пришла в голову мысль, что человеческая кровать вообще очень странная вещь: на самом деле это человеческое гнездо, где по ночам человеческая хрупкость вынуждает нас нежиться в комфорте.
Остальные уже спустились по лестнице, возвращаясь на кухню. Изабелла задержалась у окна в коридоре, любуясь видом, похожим на тот, который открывался из окна маленькой спальни. Она отвернулась и вот тут и увидела эту картину. Изабелла замерла, затаив дыхание. Тут не могло быть ошибки.
Нагнувшись, она рассматривала картину. Она была написана маслом, размер восемь на десять
21
Один дюйм приравнивается к 2,54 см.
Внизу компания уже собралась на кухне. Когда вошла Изабелла, Роб оторвался от карты, которую показывал Джейми. По-видимому, это была морская карта, с глубинами, рифами, скалами. Они смотрели на залив Корриврекен.
— Мне бы не хотелось проявлять излишнее любопытство, — сказала Изабелла, избегая встретиться взглядом с Джейми, — но та маленькая картина в коридоре, написанная маслом, в серой раме, — вы знаете, кем она написана? — И она ответила на свой собственный вопрос: — Это Эндрю Мак-Иннес, который часто писал Джуру. Это его работа.
Сначала Роб выглядел озадаченным, словно пытался понять, о какой картине идет речь. Потом он покачал головой:
— Нет, вряд ли. Ее написал один человек, который здесь останавливался. Видите ли, мы сдаем здесь комнаты. Люди приезжают на неделю-две. Этот человек, по-видимому, был художником, и когда он уехал, то оставил сумку, полную этюдов и набросков, которые были ему не нужны. Там я и нашел эту маленькую картину.
Джейми взглянул на Изабеллу.
— Возьмите его, — попросил он, передавая Чарли на руки Лиззи. Потом в изумлении повернулся к Изабелле. — Изабелла?
Она встретилась с ним взглядом.
— Вот видишь, — пробормотала она. — Подделка.
Роб был в недоумении.
— Та картина?
Изабелла опустилась на стул. Она размышляла. Теперь все встало на место: этот человек, который занимается подделками, прибыл на Джуру, чтобы подделать картины Мак-Иннеса. Он нашел самое отдаленное место, где ему никто не мог помешать, и создал новые, посмертные картины Мак-Иннеса. Интуиция не подвела ее.
— Кто был этот человек? — спросила Изабелла.
— Я с ним не встречался, — ответил Роб и повернулся к Лиззи: — А ты, Лиззи? Тебя тут не было, когда он приезжал?
— Когда это было? — спросила она. — Во всяком случае, я не помню никакого художника.
Роб пересек комнату и взял в руки маленькую коричневую папку. Он пролистал какие-то бумаги, и в конце концов найдя то, что нужно, извлек из папки. Это был список тех, кто снимал здесь жилье.
— Прошлый сентябрь, — сказал он. — Некий мистер Андерсон. Фрэнк Андерсон.
— Откуда он? — спросила Изабелла.
Роб снова просмотрел бумаги.
— Понятия не имею, — ответил он. — В то время мы бы знали, но мы выбрасываем старые письма. Мы их не храним.
— Как жаль, — прошептала Изабелла. Ей вспомнился разговор с Кристофером Давом: именно так она поступила со старой корреспонденцией «Прикладной этики». Так что не ей судить.
— А почему он вас интересует? — осведомился Роб.
— Потому что я думаю, что этот Фрэнк Андерсон, кем бы он ни был, автор некоторых — как бы их назвать? — прекрасных посмертныхработ Мак-Иннеса.