Будущее без антисемитизма. Миниатюры на еврейскую (и не только) тему
Шрифт:
– Да.
– Хотите сделать тфилин?
Моё невежество было безграничным.
– Что это такое?
– Молитва. Еврей должен делать ежедневно. – Близнец смотрел спокойно и приветливо, – Особенно важно тфилин сделать первый раз. Это Ваш первый шаг к Богу.
Я шёл к Богу уже несколько лет и обидно было узнать, что не сделал ещё и первого шага..
– Хотите? – повторил молодой человек.
– Хочу.
Вскоре понял, что согласился легкомысленно.
– Снимите плащ, пиджак, часы. Закатайте рукав на левой руке. Закройте глаза. Повторяйте за мной. – Команды следовали одна за другой. Одновременно близнец еврея-христианина намотал мне
Я повторял слова молитвы. Тягучие, странные, ни на что не похожие: «Барух ата Адонай…» До чего прекрасен язык, на котором Бог говорил с людьми. Лёгкое, светлое чувство захватило и понесло. Всевышний слышал меня. Остальное не имело значения.
Потом, взволнованный таинством молитвы, рассказал молодому человек о событиях сегодняшнего утра. Он слушал внимательно, не перебивая, с непонятным мне внутренним напряжением. Долго молчал А когда заговорил, я поразился сходству с евреем христианином. Та же непринуждённость. Чёткая дикция. Такая же подчёркнуто-интеллигентная манера растягивать слова.
– Господи, почему не могут оставить евреев в покое. Тысячелетиями одно и то же. Примите христианство. Примите мусульманство. Тех, кто отказывался, сжигали, вешали, расстреливали. Тысячелетиями… Молодой человек помолчал. Как-то по особому, с усмешкой посмотрел на меня. – Впрочем, действовали не только кнутом, но и пряником. Евреев, принявших христианство или мусульманство, во все века гладили по головке, освобождали от налогов, предоставляли высокие должности. Короче, подкармливали. Как Вас сегодня.
Он снова помолчал, перебирая религиозные принадлежности. И сказал фразу, которая поразила меня: «Что же касается Христа, то он жил по законам Галахи. И ученикам своим велел». Час назад, примерно, те же слова произнёс еврей-христианин.
Не знаю почему, но домой шёл в радостно-приподнятом настроении.
– Как было бы здорово, – фантазировал я, – если бы они встретились. Поговорили. Может быть, даже подружились. Ведь у них так много общего. У обоих мать еврейка. Оба, как говорится, руками всевышнего вылеплены. Оба одинаково относятся к Христу. Или почти одинаково. Верят в одного Б-га…
С тех прошло много лет. Что они делают? В какой стране живут? Наверно этого мне узнать не удастся. А очень бы хотелось…
В заголовок вынесены (подзаголовок о розовых очках пока не принимаем во внимание) слова из отчёта Федерации еврейских общин России за 2012 год и, одновременно, из недавнего интервью первому каналу Российского телевидения главного раввина ФЕОР Берла Лазара. Мне кажется, что в СМИ заявление это получило недостаточно яркое освещение. Так же как мало сказано о том невероятном факте, что начиная с 90-х годов прошлого века, впервые за всю многовековую историю, после черты оседлости, Погромов, дискриминации, «дела врачей», борьбы с космополитизмом Россия, практически, избавилась от государственного антисемитизма.
Я это впервые почувствовал в Москве, в 1990 году, ещё до отъезда
Но отговорить было не просто. Во-первых, сын в своей школьной жизни, практически, почти не сталкивался с антисемитизмом и с трудом верил, что такое возможно. А, во-вторых, тут имели значение романтические отношения. Да и поздно было что-либо менять: документы поданы, экзамены со дня на день. И тогда я решил действовать в открытую. Записался на приём к ректору. Шансов узнать правду, конечно, было немного, но попытка не пытка. Да и времена уже, вроде, наступали другие. Симпатичный, спортивного вида мужчина лет 50-ти, одетый несколько необычно для ректора в джинсы и рубашку с открытым воротом, встретил меня приветливо.
– Чем могу помочь?
– Не знаю, как сказать. Дело у меня необычное, – замялся я.
– Да говорите, не смущайтесь, – улыбался ректор.
– Понимаете, сын поступает в ваш институт. А я слышал, что евреев не берут.
Ректор удивлённо нахмурился:
– От кого слышали?
– Один знакомый преподавал раньше у вас. Не хочу называть фамилию. Да это и не имеет значения. Вы просто скажите – так или не так. Поверьте, никаких диктофонов у меня нет. Просто, не хочется травмировать мальчика. Ректор помолчал:
– Чего уж тут скрывать, раз Вы знаете? Было такое. Не брали. Но сейчас всё переменилось. Пускай Ваш сын спокойно поступает. – Ректор рассмеялся, встал из-за стола и пожал мне руку.
В заключение этой истории скажу, что Саша, действительно, поступил в институт, но после первого курса мы уехали в Германию.
Разговор с ректором был, что называется, первой ласточкой. Времена, действительно, менялись. Евреев теперь принимали в престижные институты и, практически, на любую работу. Это было удивительно и непостижимо. Казалось, теперь потомкам Авраама, оставшимся в России, только жить и жить. Но…
Свято место пусто не бывает. На смену государственному антисемитизму пришёл бытовой. Он, конечно, был и раньше, но… бедные ребята. Раньше антисемитам не было где разгуляться. Ненависть к евреям накапливалась, отравляла жизнь, не давала спать, но не всегда имела возможность выплеснуться наружу. А тут, в начале 90-х, словно прорвало запруду. Для юдофобов наступили весёлые времена. Тысячные толпы на площадях стали собираться под чёрные знамёна общества или как его ещё называли, народного фронта «Память». Если раньше вместо евреев писали о каких-то непонятных сионистах, то теперь на плакатах и заборах открытым текстом запестрели согревающие душу лозунги: «Смерть жидомасонам» и «Бей жидов, спасай Россию». Да что там заборы. Антисемитская тема открыто зазвучала в прохановской газете «День», журналах «Молодая гвардия», «Наш современник». Даже с трибун Съезда писателей. А в мае 1990 года по центральному Телевидению открыто предупреждали о возможности в Москве Погрома. На книжных развалах стало возможным свободно купить «Моя борьба» Гитлера, «Протоколы сионских мудрецов» и другую антисемитскую литературу.