Будущее капитализма
Шрифт:
Ввиду изоляционистской истории Америки сложившееся у президента Буша представление об Америке, выступающей в роли мирового жандарма, вероятно, всегда было нереалистично. Но телевидение делает такую роль просто невозможной. С логической стороны нет разницы, узнаёт ли человек из местной газеты, что солдаты его страны где-то умирают, или он видит это в местной телевизионной программе. Но это совсем не все равно с визуальной и эмоциональной точки зрения. Люди гораздо больше беспокоятся, когда солдаты умирают в реальном масштабе времени на телевизионном экране, чем если об их смерти сообщают газеты (12) . В итоге была строго ограничена способность правительств развертывать свои войска – даже в таких конфликтах, где смертность должна быть очень невелика, и при условии, что каждый из солдат этих войск добровольно избрал карьеру в вооруженных силах,
12. «Russians Don't Like Dead in Chechen on TV,» International Herald Tribune, December 22, 1994, p. 6.
13. Russell Watson, «Russia's TV War,» Newsweek, February 6, 1995, p. 8.
Телевидение теперь не просто отражает действительность, оно само стало действительностью. Когда на телевизионном экране появляются умирающие от голода дети в Сомали, мир хочет, чтобы что-нибудь сделали. Если их нет на экране, то они просто не существуют, и ничего не делается. В то время, когда мировые средства информации вынудили ООН на вмешательство в Сомали, на Земле было много мест с большим хаосом и большим числом умирающих детей. Теперь в Сомали снова такой же хаос, но средства информации ушли – и ушли войска США и ООН. Результаты внутренне противоречивы. Публика хочет, чтобы правительство что-нибудь сделало по поводу Сомали, но не хочет, чтобы пострадал кто-нибудь из солдат.
Другой пример – Босния. Это не Вьетнам (страна со стомиллионным населением, простирающаяся на две тысячи миль с севера на юг). Это очень маленькая страна с 4 миллионами людей. Если бы там оказались войска НАТО в количестве 500 000 человек, как во время войны в Персидском заливе, то под каждым деревом в Боснии был бы солдат НАТО. Но до тех пор, пока не начались этнические чистки и голод, никто не хотел посылать туда войска.
Сознавая политическую реакцию на жертвы, высшее военное командование было на стороне тех, кто не хотел ничего делать в Боснии. Но если жертвы недопустимы, то американское военное руководство должно будет столкнуться с тем, что американский избиратель рано или поздно поймет действительное положение вещей: он платит за огромные оборонительные средства, которые никогда не будут применены. Если Америка собирается быть мировым лидером и хоть иногда применять свою военную мощь, то ей и в самом деле нужно иметь большую армию, большой флот и большие воздушные силы. Но если единственной задачей военных будет отпор противнику, прямо угрожающему Америке, то Америке нужны будут лишь очень малая армия, очень малый флот и очень малые воздушные силы. В настоящее время внешней угрозы Америке не существует, и создание такой угрозы потребовало бы огромной и длительной военной подготовки, кто бы этим ни.занялся. Если бы такая подготовка началась, Соединенные Штаты имели бы достаточно времени перестроить свою военную организацию после сколь угодно радикальных сокращений. Неведомые опасности в отдаленном будущем не оправдывают таких военных расходов в настоящее время. Америка в самом деле имеет огромную военную мощь, но совершенно неспособна ее использовать, если не возникнет прямая угроза Соединенным Штатам, – а им никто не угрожает.
Установки и языковые штампы существуют долго после того, как они перестают отражать действительность. НАТО как важный военный союз под американским руководством постепенно угаснет, сколько бы ни ораторствовали, что это никогда не случится. С исчезновением Советского Союза проблемы Европы и перспективы Европы – уже не американские проблемы и перспективы. Американские налогоплательщики попросту не собираются платить за оборону тех, кто богаче их самих, от" врага, которого невозможно указать или вообразить. С другой стороны, Европа была бы шокирована слишком быстрым уходом американцев, но не желает больше, чтобы американцы управляли военной и внешней политикой европейских стран.
С теоретической точки зрения, торговые избытки и дефициты не особенно связаны с глобальным лидерством. Американская экономика работает очень хорошо.
Поскольку Соединенные Штаты позволили развиться системе, где они прямо допускают большой торговый дефицит с Японией, позволяя остальному миру финансировать свои большие торговые дефициты с Японией за счет торговых профицитов с Соединенными Штатами, иностранные валютные рынки систематически обменивают доллары на иностранные валюты по курсам, грубо недооценивающим доллар – с точки зрения паритета покупательной способности. Поскольку американцы оплачивают свой избыток экспорта над импортом долларами, на мировые финансовые рынки притекает большая масса долларов, не уравновешенная спросом на доллары, и этот избыток долларов должен сталкивать доллар вниз. Это приводит к тому, что доллар будет постоянно опускаться, пока не будет устранен нынешний торговый дефицит.
Хотя падение доллара не очень затрагивает американский уровень жизни (пятипроцентное снижение стоимости доллара повышает потребительские цены лишь на 0,2%), низкая стоимость доллара делает намного дороже участие Соединенных Штатов в международных делах. Доллары имеют меньшую международную покупательную способность, а поэтому приходится тратить больше долларов. В некоторой мере приходится покупать также влияние, и влияние обходится американцам дороже. Американская политическая и военная мощь – если ее приходится применять – попросту дороже стоит (14) . И поскольку она становится дороже, американцы покупают меньше. Недооцениваемый падающий доллар приводит, по существу, к тому, что американское влияние меньше, чем должно быть при американской эффективности и уровне производства.
14. DRI/McGraw-НШ, Review of the U. S. Economy, p. 87.
С точки зрения американского налогоплательщика, падение доллара, по-видимому, приведет к тому, что ему придется больше платить, чтобы финансировать американскую внешнюю деятельность. Он субсидирует весь мир и платит за деятельность в интересах стран с более высоким доходом на душу населения (американские войска в Европе и Японии, проблема северокорейского ядерного оружия). Он живет в мире, где теряет больше рабочих мест ради импорта, чем получает от экспорта. Он чувствует себяпростофилей.
Когда американцы вынуждены были просить Германию и Японию платить за войну в Персидском заливе, это сделало их наемниками, хотя они и не любят думать о себе таким образом. Америка уступила Японии свое место первого в мире дарителя иностранной помощи – не потому, что Япония увеличила свой бюджет на иностранную помощь, а просто потому, что повысилась стоимость иены по отношению к доллару (15) . Если надо купить влияние в третьем мире за иностранную помощь, Япония без труда заменяет в этом Соединенные Штаты.
15. «OECD Chides the U. S. Over Foreign Aid Cuts,» International Herald Tribune, March 8, 1995, p. 2.
Такое же уменьшение силы происходит и в частном секторе. По мере того как падает доллар, все меньше иностранцев хотят держать у себя долларовые резервы, а это снижает влияние американских банков. Иностранные инвестиции становятся для американских корпораций намного дороже, а американские инвестиции становятся намного дешевле для иностранных корпораций. Когда дело доходит до того, кто может позволить себе купить чье-то имущество, баланс покупательной способности ускользает от американцев.
Вследствие неустранимости японских избытков в торговле с Соединенными Штатами и остальными странами мира (американский дефицит не может исчезнуть без исчезновения японского профицита) падающий доллар ничем или почти ничем не содействовал исправлению американского торгового дефицита. При этих реальных условиях для доллара в течение длительного времени остается лишь один путь – падение, хотя вычисления паритета покупательной способности показывают, что он сильно недооценивается уже сейчас.