Будущее не выбирают

Шапошников Игорь

Наконец стрельба стихла. Очевидно, Освободители поняли, что полной удачи они не добьются, а через несколько секунд на площади появится полиция, и тогда всех остальных будет ждать либо смерть, либо захват. Поэтому вторая группа нападавших быстро снялась со своих огневых позиций и растворилась на улицах купола Гамма. Бойцы еще несколько секунд напряженно всматривались в то место, откуда еще недавно по ним велся огонь, а затем, удостоверившись в том, что противник действительно покинул поле боя, обессиленно уселись на покрытие, которое в куполах заменяло землю, и привалились спинами к машинам. Приклады штурмовых винтовок были уперты в землю, а стволы их смотрели в буро-красное небо Марса, которое проглядывало сквозь

посеченный песком купол.

— Ну, и что это было? — спросил Стайрон Артура, когда тот вернулся к микроавтобусу.

— Я бы назвал это спасением, — ответил Артур, садясь рядом с контрразведчиком.

— Подвинься, — донеслось из-под машины.

Артур поднялся на ноги и отошел в сторонку, освобождая место. Цеззи, услышав, что бой закончился, выползала из-под машины. Вытащив свою рюкзачок, она первым делом проверила целостность своего терминала.

— Цела? — коротко спросил Артур, снова усаживаясь на корточки.

Цеззи только коротко кивнула и поднялась на ноги, оглядывая площадь. Полицейские машины уже выехали на площадь, и теперь к четырем расстрелянным машинам бежали несколько человек в форме полиции Земной Федерации.

— А вот и подмога, — произнесла Цеззи.

— Как всегда, вовремя, — резюмировал Стайрон.

— Так что это было? — спросил Артура Стайрон, когда неизбежные формальности были улажены. Управлению по охране правопорядка произошедшее Стайрон представил как нападение на группу, выполняющую задание военной контрразведки. Выяснять, кто именно напал на них, контрразведчик предоставил полиции. Те рассматривали только две версии — либо обычные террористы, преследовавшие свои непонятные цели, то ли агенты внешних. Очевидно, полиция склонялась ко второй версии.

— Я имею в виду, как получилось так, что ты всего четырьмя выстрелами снял четверых Освободителей, а сам остался цел и невредим под плотным огнем, когда погибали бойцы? На них были доспехи, у них были штурмовые винтовки, а ты с одним пистолетом и без какой-либо защиты смог сделать то, что не удалось моим людям. Вот я и спрашиваю, как ты это сделал?

Стайрон вместе с Артуром сидели в передней части челнока, который вез их обратно в купол Бета. Рядом с ними же расположилась Цеззи. На этот раз она оторвалась от своего терминала и внимательно прислушивалась к беседе. Оставшаяся в живых пятерка бойцов осталась в задней части челнока, так что можно было говорить свободно.

— Я все-таки искусственный человек. У меня более высокая скорость реакции и способности к быстрому анализу. Я даже летаю без тактического компьютера, ты же знаешь, — ответил Артур. — Так что здесь я сделал то же самое, что делал и в пространстве. Только вместо оружия у меня был пистолет, а не малый боевой корабль.

— Не сходится, — поморщился Стайрон, — Если бы все было так просто, то еще в первый раз тебя контрабандисты не смогли бы взять. Ты бы от них просто убежал, даже без оружия. Так что есть и другое объяснение. Расскажешь?

— Ну да, есть и другое объяснение. — Артур ненадолго замолчал, подыскивая слова. — Чжилинь в одной из наших бесед заметил, что как бы ни были высоки мои способности к анализу ситуации, они все равно не могли бы опередить тактический компьютер. Так что дело тут несколько в ином.

— И в чем же? — не отставал контрразведчик.

— Чжилинь называл это частичным предвидением. Это пока только гипотеза, и подтвердить ее будет трудно. Но мне она кажется логичной. Итак, как известно, то, что увидел сновидец, является абсолютно зафиксированным событием. Именно поэтому я так боюсь заглядывать в свое близкое будущее. Слишком велик риск увидеть что-то нехорошее, которое потом неминуемо произойдет. Именно эта абсолютная предопределенность и является одновременно сильной и слабой стороной сновидца. Увиденное не изменить. Но

Чжилинь предположил, что можно не видеть ситуацию, а чувствовать ее. Он пришел к выводу, что во время боя в пространстве я вхожу в состояние, близкое к медитативному. Ну, в чем-то он, наверное, прав, я в те моменты одновременно расслаблен и предельно сосредоточен. Дуглас тогда сказал, что, возможно, в этот момент я чувствую, что произойдет в ближайшие несколько минут или секунд. При этом картина мира у меня неполная, в ней нет меня самого. То есть получается, что я чувствую, что будут делать окружающие меня люди, а сам свободен в выборе действий. Повторяю, я не знаю, верна эта гипотеза или нет. Но когда на той площади перед аэропортом дело дошло до критической точки, я понял, что терять больше нечего, и попытался вызвать у себя именно то состояние, в котором я обычно нахожусь во время боя в пространстве. Наверное, это у меня получилось, так что я не волновался о своей судьбе. Понимаешь, Ричард, — оживился пилот, — в некоторые моменты мне действительно казалось, что я знаю, что будут делать эти боевики. Я знал, когда мне надо остановиться, когда пригнуться, чтобы не поймать шальную пулю и не попасть к ним на мушку. И я знал, куда стрелять. Ты же знаешь, я не слишком хороший стрелок, пистолеты явно не мое оружие. Но я знал, куда именно надо стрелять. Так что Чжилинь скорее всего был прав.

— Хорошие известия, — медленно протянул Стайрон. — А почему же раньше об этом никто не знал?

— Может быть, сновидцы об этом сами не знали, поэтому и не обращали внимания на подобную возможность. У меня все же не самая обычная профессия, возможно, именно это сочетание глубокого спокойствия и предельной концентрации с бешеным действием вокруг — наилучшее условие для проявления этого частичного предвидения. А может, это умение дается не всем сновидцам. Никто этого не знает.

— Получается, сновидцы не так уж беззащитны, — сделал вывод контрразведчик.

— Не факт, — возразил Артур. — Это, конечно, хорошее умение, но оно спасет не от всего. Скажем, Чжилиня при взрыве на челноке это бы не спасло.

— Да, согласен. Но при прочих равных условиях это тоже выигрыш.

— Стайрон, — Артур наконец решился завести разговор об окончании своего отпуска, — может быть, мне стоит все же перебраться на станцию? Как только я попал на Марс, начались сплошные проблемы.

— У тебя же еще полторы недели отпуска осталось.

— Я бы не назвал это отдыхом, — заметил Артур. — Уж лучше сидеть в пространстве, чем на планете. Ричард, ты же сам говорил, что на станции тебе меня легче охранять. Ну вот и давай туда переберемся. Ты сможешь добиться перевода тебя туда же, где я буду служить?

— Это как раз легче всего сделать. Что ж, в твоем предложении есть здравый смысл. Цеззи, ты как? С нами полетишь?

— С удовольствием, — ответила девушка. — Меня Марс тоже что-то уже начал немного раздражать. У меня такое ощущение, что эта пыль везде уже.

— Какая пыль? — не понял Стайрон. — Купола герметичны.

— Может, и герметичны, но пыль тут есть. Я ее чувствую. Хочу обратно в пространство, — заявила девушка.

— Значит, так тому и быть, — решил контрразведчик. — Там действительно будет проще. Земная орбита подойдет? — спросил он Артура.

— Нет, конечно! Мы же уже обсуждали этот вопрос, Ричард. Меня интересует только область непосредственного конфликта. К Земле внешние просто не сунутся, так что у нас остаются в качестве выбора только станции, висящие за Поясом Астероидов.

— «Феллоу»? — спросил Стайрон.

— Ой, нет, только не «Феллоу», — сморщился Артур. — Одного раза было вполне достаточно, больше нет никакого желания. А что вообще командование говорит по поводу моего назначения?

— Они не решали еще. Более того, тебе, кажется, хотели предоставить свободу выбора дальнейшего места несения службы.