Будущее принадлежит нам
Шрифт:
На первом этапе этого знакомства Заклинкин собирал сплетни, анекдоты и слухи, и уже научился сам выдумывать то, что, как ему казалось, должно было понравиться любезному и щедрому иностранцу. Но коготок увяз прочно, и пришлось вскоре Ване с головой окунуться в дела рискованные и опасные. И с этом скоро сжился Заклинкин, потому что на месте совести был у него кошелек с деньгами.
И вот уже сидит он одиноко за столиком в ресторане. Сонный, как и большинство москвичей в эти дни, официант неторопливо приносит заказ -- знаменитую русскую водку и аппетитную закуску: парочку хрустящих соленых огурцов. Не успел Заклинкин выпить, как в зал вялой разболтанной походкой, характерной
А уже через пять минут за столиком тихо звучала спокойная беседа, и ни у кого из окружающих не могло возникнуть даже малейшего подозрения -- ведь не привык русский человек пить один, и легко сходится за бутылкой с любым незнакомцем.
Но не наши речи звучали за столиком. Ланкастер давал своему агенту новое задание -- собирать материалы о случаях массовой сонливости москвичей, по возможности с указанием точного времени и последствий для производства.
– - Только постарайтесь не спать по ночам, иначе тоже будете сонливым,-- втолковывает Джон Заклинкину, и в ответ на недоуменный взгляд инженера поясняет:-- Отсыпайтесь днем. Наконец-то у нас появилось новое оружие. Скоро большевики так и не смогут проснуться. И тогда... тогда у вас, тезка, наступит райская жизнь. Смените имя на Джона, купите дом где-нибудь в Чикаго, и будет у вас много женщин и машин. Недолго осталось ждать. А пока надлежит выполнять все мои приказы.
Заклинкин согласно кивает. Он готов на любую подлость, и плевать ему и на Родину, и на свой народ.
Редки у нас не то что негодяи, но и просто плохие люди, но, к сожалению, иногда встречаются и Заклинкины. Один на миллион, но бывают...
Но все они рано или поздно получают по заслугам.
Глава 8. В океане
Могучий теплоход разрезает волны Атлантики. На палубе стоит Виктор Иванович и думает. Два чувства господствуют в его душе. Как и каждому советскому человеку, интересно ему побывать за границей, хотя очень многое знает Степанов о мрачном капиталистическом государстве. Знает он о бедственном положении трудящихся масс, угнетаемых алчными капиталистами, о резких контрастах между роскошью немногих и нищетой большинства, знает и о мутных потоках клеветы, льющихся из-за океана на советскую страну. И поэтому второе чувство -стремление выполнить приказ партии и правительства -- гораздо сильнее в душе молодого ученого. Мысли Виктора Ивановича переносятся на его спутника и командира -- потомственного чекиста Епифана Матвеевича Чекалина.
Это настоящий советский человек, скромный, сильный, преданный своему делу. Во всей его внешности есть что-то располагающее. Широкие плечи, сильные руки, проницательные, но добрые глаза майора говорят о многом. Не раз уже Епифан Матвеевич выполнял различные задания за рубежом, не один десяток врагов народа он обезвредил и на территории нашей страны, был несколько раз ранен, неоднократно награжден, хотя работа и не позволяет ему носить ордена. Как с равным беседует майор с Виктором Ивановичем, тактично и неназойливо учит его азам нелегкой чекистской работы.
И крепнет в сердце Виктора Ивановича уверенность в их полной победе над кознями врагов. Нет и не может быть на службе у капитала таких мужественных и мудрых людей, как Епифан Матвеевич! Не может трусливый наемник буржуазии победить свободного советского человека!
Спокойно смотрит Виктор Иванович вдаль, и не терпится ему поскорее
А теплоход летит по волнам могучей птицей, и нет такой силы, которая остановит его.
Глава 9. Счастливая встреча
Уже смеркалось, когда Виктор Иванович Степанов, получив напутствие майора Чекалина, вышел из отеля вдохнуть воздуха, напоенного ароматом капиталистического разложения.
– - Сходи, Виктор, прогуляйся. Потому будет не до прогулок, начнется работа,-- сказал ему майор.-- Да пооботрись немного, а то слишком в глаза кидаешься, сразу видно, что приезжий,-добавил он, с сомнением разглядывая его лучший костюм, купленный в Москве перед отъездом. Сам же Епифан Матвеевич был человеком бывалым, в Америке со спецзаданиями оказывался не раз, и чувствовал себя здесь уверенно.-- Инструктаж помнишь?-спросил он.-- Спецфразу не забыл?
Виктор хорошо помнил кабинет с дубовыми панелями на стенах, широкоплечего сотрудника с усталым, но проницательным взглядом, и все, что тот говорил в последний вечер:
– - Пусть вас, Виктор Иванович, не вводит в заблуждение та жизнь, которую вы увидите. Это не наша жизнь. Помните, что это лишь саван, которым прикрыт разлагающийся труп капитализма. Главное, в любых ситуациях, всегда и везде помните, что вы советский человек, и тогда вас ничем не удивишь и не обманешь. Все указания майора Чекалина исполняйте, как боевой приказ. А главное -- не поддавайтесь на провокации. Уверен, что распознать их вам поможет ваше классовое чутье.
Еще многое было сказано и твердо усвоено, и теперь, когда Виктор Иванович несколько скованной походкой шагал по вечернему Бродвею, ослепительно сверкающему огнями нахальных реклам, он был начеку. Внезапно взгляд его привлекла огромная, в полстены, реклама, на которой приличного вида джентльмен жадно впивался зубами во что-то длинное и продолговатое, а над ним мигала и горела разноцветная надпись: "Только в закусочных Грызли вы в любое время суток сможете съесть горячую собаку!" "Чем только народ кормят,"-- подумал Виктор Иванович, содрогнувшись, и тут же вспомнил, что обедал уже давно, и самое время поужинать. Он повертел головой, отыскивая вывеску ресторана, и наткнулся на мигающую надпись "Закусочная Грызли".
Виктор в сердцах сплюнул, и тут насыщенный бензиновой гарью воздух донес до него аппетитный запах. Обернувшись, он увидел небольшой ресторанчик, на дверях которого было написано: "Итальянский ресторан. Джузеппе Маккарони". Подозрительно рассмотрев сидящих за столиками посетителей на предмет обнаружения горячих собак или еще какой гадости, он с облегчением увидел, что те уплетают длинные тонкие макароны и какие-то ватрушки с непонятной начинкой. Через десять минут он уже пытался намотать на вилку полуметровые спагетти, политые острым соусом, и заедал их пиццей.
Подкрепившись, он пошел дальше, уже с другим настроением разглядывая витрины и афиши кинотеатров с полуобнаженными красотками, и прислушиваясь к пошлым звукам джаза, доносящимся из-за дверей варьете. "Красиво разлагаются, даже посмотреть приятно,"-- мелькнула было мысль, но он вспомнил инструктаж, и недостойная мысль трусливо юркнула на задворки подсознания.
Тут он почувствовал, что острый соус, которым были политы спагетти, вызвал у него сильную жажду, и решил, что неплохо бы выпить чего-нибудь прохладительного. Увидев неподалеку бар, он направился к двери, стараясь не смотреть на прогуливающуюся возле входа размалеванную красотку, один вид которой вызывал у него, как у сознательного человека, только отвращение.