Будущего нет
Шрифт:
– Хорошо, Володя. Спасибо.
– Ну, и ладушки. Давай, готовь участок к сдаче, да насчет душа там прикинь.
– Сделаю, Володь.
Погрузку в машину уже закончили, ЗИЛ убыл. Сергей убрал на место козлы, потащил к лифту пустые фляги. Здесь его ждал неприятный сюрприз – агрегат не работал.
Конечно, регулярно заливаемый отходами лифт отказывал частенько, но сейчас… Нет сомнений – работа комода. Осмотрев устройство, Александров убедился в своей правоте.
Свернутый ударом
Вот тварь паскудливая! В дерьме бы утопил, своими руками!
Расчет верный – кроме лишних хлопот по доставке тары, Сергей будет постоянно затаптывать лестницу, которую уже моют готовящиеся к смене парни.
Подышав минут пять, приводя нервы в порядок, он отправился в бойлерную – там обычно в ящике стола лежал старый инструмент.
Здесь замок не меняли больше года – давно подобранный ключ сработал четко. Порывшись в хламе под одинокой запыленной лампочкой, курсант нашел разболтанные плоскогубцы и пару гнутых отверток.
Еще через десять минут лифт загудел, отправляя наверх фляги и баки.
Комода Александров увидел, уже выходя из душа. Никитин конкретно указал первые партии в очередности, взяв с собой коллег по комнате. В трех кабинках они не спеша отмокли, по очереди натерлись мочалкой запасливого Бабкина, и, белые от густых хлопьев «Семейного» мыла, снова вернулись под тугие горячие струи.
Вода словно смыла переживания и грязь воспоминаний о будущем, оставив только спокойную усталость от суточного наряда.
Ожидая остальных, парни присели на лавках в картофельной. У стены стояли сетки с овощами, в соседнем цеху журчала вода, а Сергей как-то спокойно осознал – все. Это последний наряд по кухне. Дальше только пятый курс. Один год без караулов и тяжелых нарядов. И выпуск.
Глянув на Володю, понял – он думает о том же.
– Что, Серега, отпахали?
– Отпахали, командир.
Дождавшись последних товарищей, Александров выключил в душе свет и вернул на место замок. Теперь ужин – и в общежитие. Но перед отдыхом надо зайти к одному человеку.
***
Отец Дмитриева служил в милиции. Сам Олег должность предка никогда не раскрывал, но намеки давал щедрые, и на тему, как советская милиция борется с преступностью, поговорить любил. Иногда, якобы под большим секретом, рассказывал о «реальных» делах. Начитанный Александров легко узнавал сюжеты произведений Василия Ардаматского, но врать не мешал. Кстати, получалось у Дмитриева неплохо, с фантазией.
Сергей зашел в комнату сокурсника вечером, когда тот, лежа на кровати, читал свежий номер «Огонька».
– Олег, твоя помощь нужна. Проконсультироваться хочу. Ты же в сленге уголовников разбираешься?
Товарищ
– Присаживайся.
– Спасибо.
В ответ на вопросительный взгляд Александрова продолжил:
– В фене? Ботаю немного.
– Подскажи – кто такой «смотрящий»?
Правильный ответ Дмитриев точно знал. Уж больно заинтересовано он взглянул на Сергея.
– А ты где это слышал?
Ответ на закономерный вопрос, естественно, был заготовлен заранее:
– В троллейбусе. Два мужика в углу разговаривали. О чем – не поймешь, как не по-русски. Вот этого смотрящего часто вспоминали.
Дмитриев многозначительно покивал:
– Откинулись недавно, значит. С дачи хозяина.
С чувством собственной значимости растолковал непонимающе глядящему Сергею:
– С зоны они вышли. А смотрящий – это вор, который зону держит. Вроде начальника над всеми уголовниками, но против администрации. За воровскими порядками следит.
Видя, что собеседник внимательно слушает, продолжил:
– Еще смотрящий в каждой тюремной камере есть. Ты наколок на урках не видел?
Сергей вспомнил грязные руки Пети:
– Вроде на пальцах татуировки были.
– Перстни. Там их вся их жизнь нарисована. Был бы я там, все о них узнал бы. Куда они ехали?
– Да кто его знает? Вышли на Парке культуры.
– Как выглядели, не помнишь?
Помолчав, Александров ответил:
– Не помню. Мутные какие-то.
После паузы добавил:
– И гнусные. Мрази, короче.
– Это точно. У меня батя как с ними наобщается, сам не свой делается. Нелюди, говорит, сплошные. Нормальный человек так жить не может.
– Слушай, Олег, а такое выражение – «бомж» – ты знаешь?
Сокурсник задумался:
– «БОРЗ» слышал. Это те, которых за тунеядку сажают. Без определенного рода занятий. А вот «бомж»… Это наверное гастролеры какие-то. У нас по регионам в милиции разные сокращения приживаются. «Без определенного» точно, а что дальше – не знаю.
– Понял, спасибо. Отлично ты все объяснил.
– Не за что. Обращайся, если что.
***
Помывка в жизни нормального военного – это вообще особая статья. Положенная баня, конечно, дело хорошее, но при ежедневном, без послаблений, физо и многочасовой строевой подготовке, одного раза в неделю катастрофически не хватало. Как решали вопрос на младших курсах в казарме – отдельный разговор. Все точки училища с горячей водой были известны каждому курсанту, и у каждой почти всегда собиралась очередь. Начальники курсов постоянно реквизировали запрещенные кипятильники вместе с трехлитровыми банками.