Бухара в Средние века. На стыке персидских традиций и исламской культуры
Шрифт:
Стены Бухарского оазиса, Канпирак, защищали большую часть жилых районов. Наршахи отмечает, что ежегодное поддержание стен требовало немалых расходов и привлечения значительной рабочей силы. Несомненно, поддержание стен ложилось тяжким бременем на плечи народа, хотя бастионы защищали от набегов тюрков-кочевников, которые до этого появлялись всегда внезапно, грабя поселения и уводя пленников. Не вызывает сомнения, что оазисы Средней Азии нуждались в постоянной защите от набегов кочевников, отсюда и возникновение необходимости в прочных стенах. Дома строили с толстыми стенами, окружавшими жилища и дворы с садами, тогда как узкие извилистые улочки предоставляли их обитателям большую безопасность. Более того, сам город окружали прочные стены, а резиденция правителя в цитадели также была надежно укреплена.
В
Возможно, украшенные карнизы, роспись по штукатурке и настенная живопись дворца Бухар-худа в городе Варахша выглядели столь же искусными и восхитительными, как и любые другие в ближайшей империи Сасанидов. Советские раскопки в Хорезме, Согдиане и других местах начали приоткрывать завесу над размахом и богатством доисламской культуры Трансоксианы, важного центра самостоятельной цивилизации, а не просто продолжения сасанидского Ирана на северо-восток. Несомненно, влияние Ирана было огромным, что можно видеть по произведениям искусства, чеканке монет и конечно же новоперсидскому языку, развившемуся в Средней Азии, однако «феодальная» культура местных правителей оставила свой отличительный отпечаток.
Не исключено, что весь персидский эпос, переложенный Фирдоуси на стихи, имеет свои корни в феодальной восточной части Ирана. Определенно, географические места, насколько они могут быть установлены в эпосе, изначально соотносятся с Восточным Ираном. Из отчетов китайских буддистских паломников можно заключить, что буддизм в Трансоксиане уступал по значимости некоему подобию зороастризма. Ввиду того что Бухара не относилась к Сасанидской империи, было бы рискованно приравнивать превалирующее в Средней Азии вероисповедание к государственной религии Сасанидов. Нарахши предполагает, что жители Бухары, до того как стали почитателями огня, являлись идолопоклонниками. Из разрозненных фрагментов в источниках можно предположить, что основная часть населения следовала местному культу, в котором важную роль играла мифическая – или эпическая – фигура Сиявуша (авест. черный конь; в иранской мифологии сын легендарного царя Ирана Кей-Кавуса и отец Кей-Хосрова; в поэме Фирдоуси выступает как образец чистоты, оклеветанный мачехой и погибший на чужбине; в образе героя Сиявуша воплощен образ умирающего и воскресающего божества, которому поклонялись в Средней Азии до ее исламизации. – Пер.). Нет причин сомневаться в утверждениях некоторых персидских и арабских источников, что заупокойные тризны по Сиявушу были хорошо известны и на его могиле близ Бухары проводились обряды жертвоприношения.
О пышности и великолепии дворов правителей Средней Азии можно судить по настенной живописи, обнаруженной археологами в городе Варахша в Бухарском оазисе, в Пенджикенте восточнее Самарканда и в Балалык-Тепе севернее Термеза. Хоть и не датирующиеся одним и тем же периодом, все они отражают доисламскую культуру Средней Азии. Изысканные наряды, говорящие о высокоразвитом ткацком производстве, особые плоские чаши для питья и висящие на талии мечи или кинжалы характерны для настенной живописи. Нам известно, что сасанидские цари имели обыкновение одаривать своих фаворитов серебряными чашами для питья, и в настенной росписи мы находим изображения похожих сосудов. Должно быть, пить вино из них было неудобно, однако стиль и мода зачастую идут вразрез с удобством и полезностью.
Можно предположить, что при вечерних пиршествах аристократии присутствовали барды. В Согдиане найдены фрагменты истории о Рустаме, которые отличаются от истории о Рустаме в «Шахнаме» Фирдоуси. Возможно, Рустам, великий герой, если вообще не главный персонаж персидского эпоса, изначально являлся сакским князем из Средней Азии (др. – перс. Saka, лат. Sacae – собирательное
От Нарахши и других нам известно, что аристократия Бухары по большей части проживала в имениях вне города. Здесь они держали свои небольшие дворы, охраняемые стражами или слугами, называемыми чакыр. Поскольку отсутствие единства между среднеазиатскими правителями и аристократией способствовало победам арабов, феодальный характер общественного устройства делал управление в Средней Азии крайне трудной задачей. Как только армии империи Сасанидов были разгромлены, арабы подчинили себе Иран, однако Средняя Азия оказалась более сложной территорией для управления. И сам ислам, и исламская культура изменились, прежде чем окончательно восторжествовали в восточной части халифата.
Ислам принес всему Ближнему Востоку, включая Трансоксиану, единство, которым там не обладали со времен Ахеменидов и Александра Великого. Более того, ислам еще более, чем эллинизм, обеспечил духовные и культурные связи, которые длятся и по сей день. Бухара, под властью своих местных правителей, являлась важным городом, местным центром, однако при исламе она превратилась во всемирный город, известный даже в таких дальних странах, как Китай и Испания. Золотой век Бухары совпал с расцветом новоперсидского языка и литературы, а также со всемирным распространением ислама. И в том и в другом Бухаре принадлежала важная роль.
Глава 3
Расцвет саманидов
О Бухара! Возликуй и пребудь в веках!
Эмир к тебе, радуясь, держит путь.
Эмир – кипарис, а Бухара – сад.
Кипарис возвращается в свой сад.
Эмир – месяц, а Бухара – небеса.
Месяц восходит на небеса [1] .
В IX в. Бухара значительно разрослась. Если в доисламские времена базарная площадь располагалась вне стен города, к IX столетию не только площадь, но также многие предместья вместе с древним, изначальным городом – шахристаном вошли в городскую черту. Цитадель, арг, не относилась к шахристану, являясь отдельным от него объектом. К концу IX в. весь город имел две стены, внутреннюю и внешнюю, с одиннадцатью воротами каждая, названия которых приводят как арабские, так и персидские географы.
1
Пер. И. Л. Сельвинского.
Во времена Омейядов и ранних Аббасидов Бухара входила в состав обширной провинции Хорасан со столицей в Мерве. Когда наместники, эмиры Хорасана, сменили при Тахире – около 821 г., если не раньше, – свою резиденцию с Мерва на Нишапур, Бухарский оазис, по-видимому, получил отдельное от всей Трансоксианы административное управление, подчинявшееся напрямую наместнику Хорасана в Нишапуре. Интересно, что Бухар-худа обзавелись имением или дворцом Мерве в то время, когда последний был столицей Хорасана, возможно, как по торговым, так и по политическим мотивам.
Растущая торговая значимость Бухары также освещена в источниках. Особую важность в средневековом исламском мире имели ткани, и остатки шелковых и других одежд того периода указывают на высокий уровень развития ткачества и выделки. Бухарский оазис славился своей тканью занданиджи, названной так по поселению Зандани. Несколько фрагментов такой ткани хранятся в современных музеях. Наршахи пишет, что ткань эту отправляли в Индию и Ирак, поскольку она повсеместно высоко ценилась аристократами. Тот же Наршахи сообщает, что налоги в Бухаре собирались посланцами багдадского халифа не деньгами, а тканями и коврами. Писавший на арабском географ Макдиси приводит названия различных тканей как из Бухары, так и из соседних городов, которые отправлялись в другие места, принося таким образом немалый доход оазису.