Бухать и колдовать
Шрифт:
– - А тебе кто больше нравится: Джинни Уизли или я?
– - Вопрос из бронхов!
– - Я наморщил лоб и свесил нижнюю губу чуть ли не до подбородка.
– - Потому что не из легких. Видишь ли, вы все-таки обе очень красивые.
Следующий момент я пропустил, но когда он миновал, мы уже оказались на диване, среди подушек, пустых пакетов из-под чипсов и картонных коробок, где когда-то была пицца "Барбекю", причем Гермиона уже сидела на мне, и ее маленькие ладошки упирались мне в грудь, словно предостерегая: не ошибись.
– - Да, это правда. Но ведь она рыжая. А рыжие, как известно, лукавы, лживы, злы, коварны... Где лживость,
– - Но зато, -- сказал я, -- достаточно хорошенько прикрикнуть на рыжую "Вот я тебе!", чтобы она свернулась в калачик и полезла целоваться.
– - Это не проблема, -- сообщила Гермиона и полезла целоваться.
– - Святые Мстители, до чего же хорошо, -- сказал я пару минут (долгие годы? суровую вечность?) спустя, когда мы, наконец, оторвались друг от друга. Гермиона не ответила, она рассеянными движениями вытирала губы и смотрела на меня. Она и есть звезда -- вдруг сообразил я. И она выбрала меня, и путешествовала сотни лет, чтобы оказаться здесь, на этой планете, а что же я? Управлюсь ли с небесным светилом?
– - Расскажи что-нибудь, -- сказала она вдруг.
– - А? Про что?
– - Вообще.
– - в комнате уже царил почти полный мрак, камин затухал, но сердце громыхало так, что на книжных шкафах подрагивали конспекты.
– - Девушки -- удивительные существа.
– - я на секунду задумался и даже перестал гладить то, что было совсем рядом, юное, прекрасное, пахнущее сиренью и крыжовником.
– - Одни глаза их такое бесконечное государство, в которое заехал человек -- и поминай как звали, не вытащить его оттуда. А попробуй описать один блеск их: влажный, бархатный, сахарный; бог знает, какого нет еще! и жесткий, и мягкий, и даже совсем томный, или, как иные говорят, в неге, зацепит за сердце, да и поведет по всей душе, как будто смычком. Нет, просто не подберешь слова: прекрасная половина человеческого рода, да и ничего больше!
– - Это не то, -- невидимая во тьме Гермиона пошевелилась на моих коленях так расчетливо, что я и в самом деле тотчас же понял -- не то.
– - Это было про женщин вообще. А я хочу -- про меня. Ты так можешь?
– - Про тебя? Твои глаза на звезды не похожи, нельзя уста кораллами назвать, старина Шекспир написал это не для себя, а на будущее, он ведь гений, а потому знал, что мы встретимся... Но ты нежная и удивительная, ты лучше всех на свете, и сколько бы ни прошло времени, я всегда буду возвращаться к тебе, ведь ты прекраснее всех звезд...
– - Правда?
– - она вдруг мотнула головой и уставилась мне в лицо с такой отчаянной силой, что в темноте чуть было не загорелись глаза.
– - Ты сейчас... ты правда так думаешь?
Она была совсем рядом, теплая, живая и настоящая... Настоящая. Я был в этом уверен. И ничего уже не имело значения: ни продолжающая медленно вращаться комната, ни темнота, тысячами светлячков мерцающая на сетчатке, ни пьяный цветочный запах. Ничего, только одно.
– - Правда, -- сказал я, с усилием шевеля непослушным языком.
– - Но послушай... Чертовы ферменты добрались-таки до меня; я наглухо отрублюсь минут через пятнадцать, самое большее, и, скорее всего, наутро не буду помнить ровным счетом ничего. Поэтому... Запомни меня сейчас -- и не обижайся на любую ерунду, которую я понесу завтра. Я буду выделываться и нести чушь, но это все неправильное, притворное. А пока я настоящий, я могу сказать тебе это: ты самая замечательная девушка, которая только могла появиться в моей
И пускай все рушится к черту в пропасть, не успев начаться. Все самое главное я уже сказал.
– - Ты настоящий волшебник Гарри, -- прошептала Гермиона на ухо.
– - Как ты умеешь смотреть, и как умеешь говорить... А еще говорят, что магия в таких случаях не работает...
– - А потому нет никакой магии, -- грустно сказал я. Ощущение было, что я вишу на краю водопада, и камни выскальзывают из-под мокрых пальцев.
– - Все это выдумки проклятых капиталистов, придумавших наш глупый мир за триста процентов прибыли. А на самом деле, знаешь...
Девушка устроилась на мне поудобнее. Раздался шорох одежды.
– - Знаю, Гарри, -- она прижалась ко мне уже по-настоящему, готовая и горячая, девочка-мечта.
– - Пускай так. Пускай сколько угодно так. Но только пока мы здесь, она есть -- и никуда не денется.
***
Сознание вернулось небыстро -- но все-таки решило, поразмыслив, не отлетать пока в рай, где, по слухам, один фиг сейчас нет свободного места, записываться нужно за полгода. Так что частички моей многострадальной психики с мудреными названиями немножко, конечно, побуянили в эфире, но в конце концов осели внутри моей бестолковки и принялись за свою привычную работу -- обеспечивать прохождение электрических сигналов по нейронам и обработку оных сигналов вязким органическим мозгом.
Для посторонних это выглядело так, будто я застонал и очнулся.
– - Славного пробуждения, Гарри, -- сказал кто-то приятным рокочущим голосом. Ослабевшие за последние пару десятков минут глаза только бестолково моргали и напрочь отказывались фокусироваться.
– - Ты отдыхал, и я не счел нужным нарушать этот сон. Нет причины торопиться.
Я собрался изящно и красноречиво возразить неведомому супостату, но вместо этого закашлялся -- изо рта плеснуло непереваренным алкоголем, и мутная тень перед глазами отпрянула назад.
– - Ты, как обычно, непостижимо галантен, Гарри, -- сдержанно заметила фигура. Было уже понятно, что это средних лет мужчина с окладистой бородой и в темном костюме, чем-то напоминающий этого актера, голубоватого такого британца... Джуда Лоу, вот. Он двигался мягко и быстро среди приглушенного мерцания факелов и сдержанного клекота феникса.
Стоп. Феникс Фоукс -- явный признак того, что мы в кабинете директора. А сам импозантный бородач, получается...
– - Да-да, это я, -- нетерпеливо сказал Дамблдор, успешно приближаясь со второй попытки. Кстати, выяснилось, что пошевелиться я не мог -- заклинание обездвиживания работало как часы. Как же оно называлось? "Иммодиум" какой-нибудь? Справа от меня замерла стройной статуей Гермиона (все еще без сознания), слева виднелся славный парняга Рон. Драко, надо думать, тоже примостился где-то поблизости.
– - Профессор?.. Не узнаю вас в гриме, -- пробормотал я первые после блевания слова. Многие стесняются в таких обстоятельствах говорить, считают -- запах неприятный получается. Не таков я! Нужно сразу прояснить ситуацию и немедля взять под свой контроль -- вот мой девиз.
Дамблдор сухо усмехнулся.
– - До чего же мне надоела та шкура дряхлого добродушного ублюдка... К счастью, сущность вампира имеет и некоторые преимущества. Одно из них -- возможность менять облик по своему усмотрению, и даже в сто с лишним лет выглядеть достаточно... авантажно.