Бухта надежды. Задача — выжить

Галина Громова

— Слышь, умник, сам бы туда прогулялся. Если бы не стволы – ходили бы и мы среди этих мертвяков, – огрызнулся один из беркутовцев.

— Уже и здесь эти твари?

— Щютишь, да? – с интонацией Иосифа Виссарионовича проговорил Володин. – Их там дохренища. Мы там такую пальбу устроили… Еле выбрались. Самое херовое, что в руках пакеты, а тут они прут, как на распродажу. Благо, мужики во время спохватились. Так еще и в маркете паника и цены взвинтили раза в полтора… Так что хавчика-то мы взяли, но на долго ли его хватит – вопрос. И в чем все готовить… и где?

Но тут подсуетился «зампотыл» и нашлось несколько газовых горелок с огромными кастрюляками. Под столом он их у себя что ли прятал?

Женская половина

табора, не скованная обязанностями по кормлению младенцев, тут же была рекрутизированна для приготовления пищи. Хорошо хоть ребята, когда забирали своих родных, дали им указание помимо еды брать и такие необходимые мелочи, как туалетная бумага, соль и спички. Но жены сотрудников были тетки боевые, родившиеся в Стране Советов, поэтому собирались капитально, в отличие от молодух, которые с собой взяли только смену одежды. Старшее поколение привезло несколько одеял, подушки… даже раскладушку кто-то притащил. И как только умудрились ее запихнуть в служебную «двойку»? Умывальные принадлежности, одежда, чай–кофе никого не удивили, а вот пакет с презервативами заставил обладательницу смутиться, а мужиков поржать лишний раз.

— А че вы ржете? – возмутился хозяин пакета. – Резинка – вообще многогранное изделие. К тому же, у этих срок истек года два назад. Так что никак, кроме альтернативных видов применения, их уже не используешь.

— Ну а хранил то их зачем? – гогоча, спросил один из беркутовцев.

— Да выбрасывать жалко. Халявные. Жене после родов в консультации выдали 50 штук, вот они так в пакетике и валяются. Мало ли, пригодятся. А тут, глядишь, и пригодились.

— Кстати, да. – Вступил в разговор капитан Митрофанов. – Резина – вообще универсальное средство. И воду можно наливать и вместо жгута использовать, и щели конопатить, и ботинки, если прохудились, подвязать. Да все что угодно. Знаете, как мы крабов ловили ночью? Презик на фонарик натягиваешь – и герметично и светит отлично – а крабы на свет так и лезут.

С наступлением темноты усилили охрану периметра и объявили совещание.

Смирнов был уставшим – это было видно невооруженным глазом. Ни начальника следственного отдела, ни начальника криминальной милиции не было. Хотя еще утром Виктор видел их на совещании, перед тем, как упокоили Олега Старина. «Смылись, суки? Ну ничего… Каждому вернется по делам его.» Чуть позже Виктор разузнал у Михалыча–оружейника, что оба отсутствующих получали усиленный боекомплект, но с тех пор ни слуху, ни духу…

Хотя, к чему судить–рядить? Всем воздастся по заслугам их… Глядишь, и этим жизнь такой фортель подкинет.

— Так, положение у нас шаткое, – начал с места в карьер Смирнов. – Личного состава мало, зато баб с детьми всех возрастов как в цыганском таборе. Из горсовета новостей нет, администрация района как повымерла… А может, и повымерла… В общем, сейчас пытаемся выжить как можем. Но в рамках закона.

— С другими районами связь есть?

— С Карпачовым из ленинского удалось связаться, он что-то проорал в эфир и все. Я ничего не понял, но подозреваю, что сдулся ленинский. У нас хоть территория огорожена, проще оборону держать… – и тут в подтверждение слов начальника затарахтел автомат. Мужики было дернулись, но капитан Беркута жестом всех остановил и, придерживая свой автомат, выскочил из кабинета.

— А нахимовский? – не унимался Киреев.

— Там получше обстановка – на связь периодически выходят, но с сотрудниками беда. Периодически в эфире появляются радисты с кораблей, что стоят у причалов. Единственное, что удалось узнать – у них свое казарменное положение – командование запретило сходить с кораблей. Сейчас пытаемся связаться с сухогрузами, что на рейде, предупредить их… Теперь что касается нашего детского сада. Девать их некуда. Развозить всех по домам – нет ни людей, ни бензина, ни желания. Я дал задание лейтенанту Самойловой и Анне Михайловне –

той медсестре, что вы спасли, проверить новостные разделы в интернете. И вот что они нашли – с утра 20 числа марта месяца в крупных городах мира начались массовые беспорядки. Источники проверенных данных не приводят о точном времени начала всего этого дерьма, но все сходятся в одном – 20 марта, плюс минус несколько часов… Менее чем через сутки зараза распространилась по всему миру. Симптомы одни и те же. Ну, это я уже зачитывал на дневном совещании. У нас все началось сегодня с утра, когда были зафиксированы многочисленные вызовы патрулей.

— Значит, мы можем спрогнозировать развитие ситуации?

— С поправками на местность, вполне.

— Ну а если с военными связаться?

— Да связались уже. – Отмахнулся полковник. – У них у самих глаза на лбу от всего происходящего. Так что – посмотрим. Пока командование официально не сговорилось, все контакты из личной инициативы. Так что вот такие вот ватрушки у бабУшки.

В общем, ничего нового, а уж тем более, хорошего после совещания не узнали.

Ночь прошла… и слава Богу. Потому как спать на голых столах – то еще удовольствие. Все более–менее пригодные для ночевки поверхности уступили женщинам и детям. Из привезенных одеял, настеленных на пол, соорудили огромную кровать, где и спала детвора, начиная с двух лет. Младше, не считая грудничков, слава Богу, не было. Спали в одежде – укрываться было нечем. Хорошо хоть отопительный сезон еще не закончился, и в кабинетах было тепло. Даже жарко. Иначе бы роженицы в своих тонких больничных халатиках дали бы дубу.

А вот мужчинам повезло меньше – пришлось дежурить по периметру, а в промежутках отсыпаться на сдвинутых столах. То и дело ночью здание изнутри оглашал требовательный крик младенцев, желающих получить свою порцуху материнского молока или выстрелы снаружи. Чуткие беркутовцы вскакивали от резких звуков крика, но, убедившись, что все нормально, снова ложились спать. К утру у многих болела спина и бока, которые были просто не привычны к подобным условиям, но никто не жаловался.

Несколько человек были застуканы за распитием сорокаградусной, которую Никитин с Митрофановым тут же изъяли под огорченные и протестующие вопли – не дай бог что случится, а тут компашка бухая в хлам! Мужики поворчали да и отправились – кто курить, кто отлить, а кто и спать завалился…

Митрофанов тогда с тоской глянул на бутылку и признался Виктору:

— Ты знаешь, я бы сейчас сам нажрался бы… Да так, чтобы отключиться на сутки. Чтобы забыть все, что сегодня видел.

— Ты про роддом? – понимающе протянул капитан, убирая руку с бутылкой за спину, чтобы не дразнить лишний раз человека.

— И не только. Мы же утром были на вызове.

— Вы? А что случилось?

— Да у шефа нашего дочка из школы позвонила и, рыдая, сказала, что в школе появились какие-то сумасшедшие, бросаются… Вот, ее укусили. Ну, он нас в ружье, и туда. И плевал он на все предписания. А там… – Димка даже скривился непроизвольно, предаваясь воспоминаниям.

— Это в какой школе?

— Да на Почте [30] , что возле Портовой поликлиники. Не знаю я номера.

Виктор почувствовал, что в горле образовался ком. Идиоты!!! Дебилы! Орангутанги недоразвитые! Школа ведь примыкала к поликлинике, и можно же было предположить, что вся та орава мертвецов, которая вывалилась за медсестрой Аней, разбредется кто куда. А тут еще и такой лакомый кусок как школа… Виктор сжал зубы и потер одной рукой глаза, чувствуя, как кровь стучит в висках, а беркутовец все рассказывал…

30

Почта – автобусная остановка. Официально «ул. Блюхера», неофициально – Почта