Букашко
Шрифт:
— Здравствуйте, Григорий Леонтьевич, — обратился ко мне один из светил истории. — Докладываю, что мы к работе готовы.
— Считаете, что вам удастся найти документы, подтверждающие выдающуюся роль Александра Ивановича Букашко в победе над беляками?
— Удастся ли найти?.. Да мы уже целый килограмм притащили с собой. Не понимаю, как до сих пор такой выдающийся военачальник оставался в тени людей, чью роль, наверное, немного завысили.
— Так вы склоняетесь к мнению, что роль Букашко в военных победах Красной Армии достаточно велика, чтобы можно было…
— Велика?! Да она фундаментальна! Трудно переоценить его заслуги перед трудовым народом.
— Вот
— Дорогой Григорий Леонтьевич, документы свидетельствуют, что не удается найти ни одной определяющей кампании, ни одного крупного сражения, где бы непосредственное участие Александра Ивановича не приносило сокрушительной и молниеносной победы. Кто, по-вашему, разбил Юденича? Кто, по-вашему, разгромил Деникина? Кто, по-вашему, уничтожил Врангеля? А Антанта? А германские империалисты? А белополяки? А Мамонтов? А Шкуро? Да мало ли еще… Напротив, временные поражения Красной Армии, как правило, были связаны именно с его отсутствием в войсках.
— Но как же ему удавалось быть сразу везде?
Историки довольно засмеялись.
— Объяснение этого факта, как раз и является нашим научным открытием. Аэроплан!!! Понимаете, он перемещался по воздуху. Товарищ Сталин лично указывал ему, где Красной Армии требуется подкрепление. И товарищ Букашко тут же залезал в аэроплан и отправлялся на фронт. А там — дело техники. Победа буквально преследовала его. Но и он не чурался ее….
— Хотелось бы конкретнее…
— А битва при станице Веселовской? Это же величайшая страница в истории гражданской войны. Сражение началось на рассвете. Имея десятикратное превосходство в живой силе и пятикратное в лошадях, беляки рассчитывали на безусловную победу. Семен Михайлович Буденный с трудом удерживал позицию, но переломить ход сражения не мог. Он связался по телефону с товарищем Сталиным и доложил о невозможности перейти в контрнаступление. Загрустил было товарищ Сталин, пригорюнился. Но присущая ему природная мудрость и решительность восторжествовали, — вызвал он Букашко и приказал уничтожить врага. Букашко тут же уселся в аэроплан, — и к вечеру от беляков и следа не осталось. Вот.
— Но как же это он, один?
— Его всегдашняя метода — внезапность. Как налетит на своем аэроплане, так только собирай потом белячков. Да, внезапность и напористость — это главные его достоинства.
— И все-таки, как же ему удавалось разбить такие крупные вражеские соединения?
— Существовало несколько способов. Основной — колесами. У аэроплана же есть шасси? Вот он этими шасси и утюжил врага. А еще у аэроплана есть винт, он и винтом орудовал и, как вспоминают очевидцы, мастерски. Но главное его оружие было чисто психологическое — кавалерия противника, как правило, разъезжала на лошадях. А лошади до ужаса боялись аэроплана. Как увидят, — так сразу разбегаются в разные стороны. А пехота боялась одного имени Букашко. Услышат, что против них сам непобедимый Букашко ополчился, — и бегут… Так Александр Иванович под чутким руководством Иосифа Виссарионовича Сталина — непосредственного организатора всех побед Красной Армии — установил в нашей стране Советскую власть.
— Ладно, — мне стало скучновато, — сойдет. Вы пока свободны. Я доложу товарищу А. о результатах нашего совещания.
Стало совершенно ясно, что ничего у товарища А. с выдвижением Букашко не выйдет. Ребята-историки подготовились откровенно слабовато. Это надо же — аэроплан!
*
Утром следующего дня все прояснилось окончательно. Меня вызвал товарищ А. и молча протянул свежую газету «Правда». На первой полосе под внушительной фотографией товарища Сталина
«ТОВ. С.М. БУДЕННОМУ
Боевому товарищу по гражданской войне, организатору и водителю славной Красной конницы, талантливейшему выдвиженцу революционных крестьян в руководители Красной Армии, товарищу Буденному, в день его пятидесятилетия — горячий большевистский привет!
Крепко жму Вашу руку, дорогой Семен Михайлович.
— Вот тебе и ответ, Григорий, по поводу твоего Букашки, — с грустью в голосе объявил товарищ А.. — Не прошел. А потому что плохо работаете. Разгильдяйничаете. Историки эти твои недоработали, да и стишки слабоваты. Не разрешил Хозяин менять Буденного. Не знаю уж, что там произошло, но не разрешил.
— Но я же предупреждал вас, что ничего из этого не выйдет.
— Он предупреждал…, — товарищ А. окончательно вышел из себя. — Вы, умники, всегда помните, когда начальство неудачно что-нибудь скажет. У вас во всем начальство виновато. А я просто доверяю вам и жду, что вы будете свое дело делать, как следует. У меня столько обязанностей, что голова кругом идет, разве за всем уследишь, а доверять вам полностью не могу, не проследишь — ничего сами не сделаете…
Я сочувственно похмыкал.
— Тебя, Григорий, это, впрочем, не касается. Ты, как всегда, чистеньким из нашей грязи вышел. Мне спасибо скажи. Я Хозяину пожаловался, что ты в Букашко не веришь. Сознаюсь, хотел тебя подставить, но не вышло. Вон как все повернулось. Ты у нас опять на коне, а я, стало быть, в опале.
Товарищ А. наклонился и зашептал горячими губами:
— Ты, Григорий, не оставь меня. Тебе какое-то архиважное задание готовят, так ты уж не забудь про меня. Я тебе еще пригожусь. А-а?
— А что за задание?
Товарищ А. загоготал.
— Ишь ты какой! А я бы и знал — не сказал, потому что чревато это. Муками чревато страшными. Да ты не переживай, скоро и сам узнаешь. Недолго, чует мое сердце, недолго ждать-то осталось. Но мы же договорились, ты ведь не отвернешься от старого надоедливого товарища А… Григорий, обещай мне, что не отбросишь меня, как вошь….
— Ну, что вы, товарищ А., — сказал я, ничего не понимая, — мы еще с вами поработаем…
Теперь мне уже окончательно стало ясно — отсидеться в тени не удалось. Придется поработать. Наверху уже все решили. Скоро и я узнаю, в чем там дело.
Часть 2. КРАСНАЯ ПИРАМИДА
Но тверды
шаги Дзержинского
у гроба…
* * *
Радостно зазвонил будильник. Ура! Как замечательно, что есть этот праздник. И не властны над ним никакие постановления и нововведения советского руководства. Новый год был и останется на веки вечные семейным торжеством. Теперь уже единственным уцелевшим. Простая уловка — за столом люди собираются в полночь — сводит на нет все усилия по коллективизации личной жизни. Ночью, как правило, готовы встречаться только близкие друзья и родные. А поскольку даже у самых бдительных контролеров и апологетов есть свои родные и свои близкие, социальные прожекты кремлевских мечтателей и переделывателей человеческой природы натыкаются на чисто биологический барьер… Вот и получается, что когда стрелки на часах сливаются и на миг застывают, подобные восклицательному знаку, мир попадает в плен добра, счастья и душевного умиротворения. Очень хорошо.