Букет для будущей вдовы
Шрифт:
Теперь ощущение, что что-то не так уже не было смутным. Даже Митрошкин, знавший Галину Александровну Баранову исключительно по моим рассказам, насторожился и встал в "охотничью стойку".
– Подождите-подождите! То есть, это точно была она, и она сказала, что во всю эту фигню не верит?
– Да, она, она!
– молодая заметно удивилась.
– Вы что, мне не доверяете, что ли? Она ещё когда ушла, Лена вон спросила: "И зачем такие по санаториям ездят, да ещё "люксовские" номера откупают, если всю жизнь на аспирин и носки с горчицей молятся?" А я говорю: "Так
Мы с Лехой переглянулись.
– Какая у неё там спираль была? "Энергетическая"?
– тихо спросил он.
– Ага, - ответила я.
– И она не только сама ей пользовалась, но ещё и Виктории Павловне хотела лекцию прочитать. Какое-то подозрительно быстрое обращение в иную веру?
– Простите, вы не могли бы описать подробнее, как она выглядела, Леха уселся на стол рядом с девушкой. Две другие женщины тоже встали со своих мест и подтянулись поближе к нам. Дело, похоже, приобретало интересный оборот. В воздухе начинало пахнуть настоящим, не книжным детективом. Шатенка торопливо сделала радио потише.
– Лицо, одежда, глаза, волосы...
– Да, какое лицо? Самое обыкновенное лицо? С морщинками, но приятное. Волосы крашенные, пальто, шапка. Шапка ещё такая, тюрбаном связанная, с люрексом. Ну, знаете, какие обычно старые женщины носят?
Митрошкин, естественно, не знал, зато знала я. И кое-какая версия уже начинала выстраиваться у меня в голове...
– Обычная, очень обычная женщина!
– А что такое?
– неожиданно подала голос молчавшая до этой минуты блондинка с изящными золотыми сережками в ушах - та самая Лена, которая рассуждала на тему носков с горчицей и аспирина.
– Вы подозреваете, что сюда приходила не она? Не та, которую убили? Я же говорила...
– Да, брось ты, Лена, перестань!
– шатенка досадливо махнула рукой. Люди дело делать пришли. А не байки твои слушать.
– Я говорю то, что есть на самом деле. И можете сколько угодно мне не верить, но я её видела уже после звонка из милиции! Она была в другой одежде, но я её все равно узнала. Тем более, шапка такого же фасона только мохеровая и розовая.
– Подождите-подождите!
– я быстро помотала головой.
– Вы говорите, что видели женщину, которая приходила к вам за путевкой, уже после того, как позвонили из милиции и сообщили о её смерти.
– Да. Я видела её в середине января, - Лена слегка раскраснелась и, казалось, обиделась.
– Даже точно число могу назвать. Девятнадцатое. Потому что у моей дочери девятнадцатого день рождения, и я ушла с работы пораньше. Шла к метро и у киоска с колбасами её, как раз, и встретила.
– Она не испугалась, когда вас увидела? Не вздрогнула?
– Да, она, по-моему, меня даже не узнала... Точно, не узнала. Скользнула взглядом и все.
– К вопросу о медсестре Галате из роддома, - вполголоса заметила я Митрошкину.
– О доброй тете медсестре...
– Надеюсь, ты не хочешь сказать, что сюда за путевкой приходила Галата?
– вопросил он с притворным ужасом.
– Нет. Но я хочу напомнить тебе о неимоверном количестве женщин, красящих волосы хной, на душу населения. А так же о том,
Впрочем, дальше можно было не объяснять. Леха, конечно же, все понял. Вспомнил, как я чуть не обвинила в убийстве чету Шайдюков, основываясь на том, что пожилая шантажистка красила волосы хной, и решив, что это - Галина Александровна. Вспомнил наш эксперимент в парке больничного городка, когда я просила его описать внешность сначала девушки, а потом старушки. Мне понадобилось принародно "сесть в лужу", чтобы разобраться в данной ситуации. Говоров же, похоже, все просчитал заранее и именно на этом построил комбинацию.
– Хочешь сказать, что не одни мы такие умные?
– Митрошкин машинально щелкнул браслетом часов.
– А что? Очень даже может быть...
Женщины за нашим обменом репликами следили с глубоким уважением. А блондинка Лена так и вовсе стояла, затаив дыхание.
– Но это, правда, была Баранова, - вставила она, словно боясь что про неё забудут.
– В шубе. С дамской сумочкой и с пакетом. Пакет здоровый, с пластмассовыми ручками.
– Простите, а во сколько, вы говорите, её встретили?
– он прищурился.
– Часов около шести. У нас-то работа в семь кончается, а я на час раньше убежала.
– И за путевкой она приходила тоже в самом конце рабочего дня?
– Да, - ответили все трое едва ли не хором.
– Жень, тебе ничего случайно не приходит в голову?
– спросил Леха, похоже, не питая особых надежд по этому поводу.
– А мне вот приходит... Мне почему-то кажется, что она работает где-то в этом районе. Нормальный рабочий день заканчивается в шесть. Оба раза она мелькала приблизительно в это время. И потом, не только пакет, но ещё и дамская сумочка? Станет нормальная женщина, идя за продуктами, ещё и дамскую сумку с собой тащить?
– Я всегда тащу, - уточнила я.
– У меня в полушубке карманов нет, и кошелек положить некуда.
– Ну, то ты, - он досадливо махнул рукой.
– Не о тебе разговор... Хотя, впрочем, о чем, вообще, разговор? Мы, кажется, выяснили, что хотели?
– А поговорить?.. Ну, если она, на самом деле, где-то в этом районе работает и каждый вечер, в шесть часов возвращается домой на метро? Почему тогда не пытаться её поймать? Всего один день: не получится - не надо!
Леха посмотрел на меня с ужасом, но ничего не сказал...
А ровно в восемнадцать часов пятнадцать минут блондинка Лена, уверовавшая в важность своей миссии и вместе с нами покорно мерзнущая у метро, вдруг закричала:
– Вот она! Вот она!
Я кинулась вперед, уже заметив фигуру в каракулевой шубе и малиновом вязанном тюрбане, но добровольная помощница продолжала громко уточнять:
– С сумкой через плечо! И шапка, шапка с люрексом! Да вон он - розовый тюрбан!
Люди вокруг несчастной жертвы испуганно расступались, она пыталась дернуться то в одну, то в другую сторону и при этом глядела на Лену со страхом и непониманием. Митрошкин первым понял, в какое дурацкое положение попала бедная женщина, и сквозь густую толпу погреб вперед, объясняя налево и направо: