Букет из Оперного театра
Шрифт:
Но на самом деле Таня не чувствовала уверенности. Она старалась держаться как всегда, но ее сорочка от страха прилипла к спине от пота. И вокруг все сильнее сжималось черное, пугающее ощущение беды – беда шла следом…
Глава 6
Элегантная дама в купе поезда, следующего в Одессу. Прибытие звезды. Предчувствия актрисы. Разговор Тани с Японцем. Афиша в его кабинете
Ливень
Дождь начался к вечеру. Он вызвал панику у всех, кого застал на улицах. Толпящиеся в дверях многочисленные посетители открытых летних кафе поначалу бросились внутрь помещений. А официанты сбились с ног, стараясь поскорей занести мебель с открытых летних террас, ведь в городе было тепло, и все кафе уже выставили летние столики под разноцветными, красочными зонтами.
Вслед за ливнем и вечером в город пришла темнота. Дождь не прекратился, а наоборот, усилился. Уличного освещения не было, и единственными светлыми пятнами стали белые листки афиши, которые расклеили днем до дождя.
Каждый столб, каждая тумба стали бело-черными от портретов с броскими надписями: «Королева экрана»… «Театр Гротеск»… Дождь сорвал их почти все, и белые листы бумаги сначала танцевали на ветру, как воздушные кружевные платья, а потом, как осенние листья, отжившие свой срок, падали вниз, на темный асфальт, где застывали в неподвижности под ногами редких прохожих и – самое страшное – под копытами лошадей, запряженных в пролетки, увозящих жителей Одессы от бушующей непогоды…
Потоки воды и уличная грязь не щадили женского лица, занимающего центральную часть афиши, словно намеренно стараясь залить и его, и строки о «Театре Гротеск» и «Королеве экрана». Однако дождь как мог смывал черные пятна грязи с белой бумаги, и редкие прохожие поневоле все же останавливались возле афиш и бросали на них взгляд.
Дождь не прекращался сутки, и когда он наконец утих, афиш в городе осталось очень мало. Намокшие, уничтоженные, они устилали улицы, их подметали и выбрасывали вышедшие на улицы дворники. Им было все равно – есть афиши на столбах, нет их. Поэтому оставшиеся каким-то чудом висеть афиши их не волновали: висит и висит. Дождевые разводы придавали изображенному на них женскому лицу какое-то странное, необъяснимое выражение глубокой печали, но это, похоже, не волновало не только дворников – это никого не волновало.
На подъезде к Одессе поезд полз очень медленно, останавливался возле каждого столба. И в рассветной мгле было видно, как поднимается над залитыми водой полями сырой туман, вызывая неосознанное, какое-то щемящее и совершенно необъяснимое чувство тревоги.
Несмотря на ранний час, никто не спал. Близость Одессы взбудоражила уставших пассажиров, и во всех купе уже полностью одетые, готовые к выходу из поезда люди пили чай и переговаривались тревожными голосами.
Очень красивая молодая женщина с копной растрепанных,
В купе, откуда она рассматривала окрестности Одессы, кроме нее находилось довольно много людей: две маленькие девочки, пожилая дама, которая за ними присматривала, и несколько мужчин. Маленьким девочкам было трудно усидеть на месте, и они постоянно теребили друг друга, пожилую даму и крошечную черную собачку, выглядывающую из большой коробки. Та, приняв дозу внимания, в ответ принималась визгливо лаять, добавляя еще больше суматохи.
На столе в стаканах остывал чай.
– Мама, можно мне сахарный пряник? – Девочка постарше потянула даму в сиреневом платье за рукав. – Ну тот, который зайчик.
– Нет, мне зайчика! – тут же включилась в спор младшая девочка. – А чего это ей зайчика? Мне тогда два пряника!
– Это мне два!
– Нет, мне! Тебе не зайчик!
Девочки принялись препираться, дама обернулась и, ласково улыбаясь, нежно погладила меньшую по щеке.
– Вам обеим хватит зайчиков, не надо ссориться! Пряников сколько угодно!
Дверь купе отворилась, и на пороге появился элегантный, подтянутый, сияющий бодростью, несмотря на ранний час, Дмитрий Харитонов. Он как-то по-театральному поцеловал руку дамы в сиреневом платье.
– Господин Харитонов, это правда, что в поезде много вооруженной охраны? – Женщина, не заметив никакой театральности, вскинула на него серьезные, встревоженные глаза.
– Дорогая Вера, вам нечего беспокоиться. Дорога совершенно безопасна, уверяю вас, – отрапортовал он.
– Разве? Все только и говорят о бандах, засевших на подступах к Одессе и обстреливающих поезда!
– Это преувеличение, – усмехнулся Дмитрий. – Нет ничего страшного. На самом деле поезда безопасны, до Одессы можно доехать спокойно. Вы очень скоро сами в этом убедитесь.
– Еще говорят о бандах в самой Одессе, – нахмурилась она. – Ходят страшные слухи о бандитах, которые терроризируют город.
– Ох, ну вы такое скажете! – картинно смеясь, Харитонов опустился на диван рядом с дамой. – Я вас уверяю: вам никто не причинит вреда! Знали бы вы, с каким нетерпением вас ожидают в Одессе! Да ни один одесский бандит не посмеет тронуть Королеву экрана! Вас обожает весь город и все бандиты – без исключения! Едва вы ступите на одесскую землю, как вся Одесса будет у ваших ног!
– Вы, как всегда, преувеличиваете. – Молодая женщина рассмеялась. Было видно, что ее искренне смущают слова Харитонова. – Но в поезде все-таки есть вооруженная охрана! Я видела…
– Это только ради безопасности пассажиров, ничего страшного.
Поезд остановился у очередного столба. Захрипев, вагоны дернулись, заскрипели, застонали.
– Состав хрипит, как в агонии, – вздрогнув, сказала она, – почему он останавливается так страшно? От этого скрипа и визга тормозов так гадко становится на душе! И мысли тревожные… Вся словно покрываешься холодным потом…