Букет кактусов
Шрифт:
– Господи, да что случилось-то?!
– Не бери в голову, Ларик. У меня были неприятности, но теперь все о'кей.
– Но я же все слышала! Какой ужас, Славка...
У самой двери он обернулся, еще разок подмигнул и приветственно поднял сжатый кулак: «Прорвемся».
«Какой мужик!» – думала Лариса, глядя украдкой из-за занавески, как супермен в шикарном пальто и элегантной шляпе вышел из «Веселого Роджера» и твердым шагом направился к «зебре» наземного перехода.
Все произошло мгновенно, неуловимо для глаза. Откуда-то из разбавленной огнями черноты городской ночи, из бесконечной вереницы фар и какофонии гудков выскочила огромная черная машина.
Охранник в зале вздрогнул, одновременно услышав шум уличной аварии – и душераздирающий женский крик в администраторской.
28
Все смешалось в доме Вьетнамца. Вот уж скоро сутки, как сам он метался по своим шестикомнатным апартаментам, точно раненый волк, круша все, что попадалось на пути, а его узкоглазые вассалы ежеминутно прислушивались в паническом ужасе, не слышно ли на лестнице шагов босса. Или еще хуже – не звенит ли колокольчик, призывающий наверх кого-нибудь из слуг. Когда в какой-либо части дома раздавалось его нежное треньканье, вся челядь вздрагивала и смотрела на несчастного с жалостью, достойной приговоренного к смерти.
И весь этот содом и гоморра – из-за смерти Конга, любимого боевика босса, начальника его личной охраны! Весь дом знал, что вчера вечером Конг вместе с пятью другими парнями уехал на какую-то операцию, но ни один из них не вернулся. Вместо этого уже около полуночи хозяину позвонил его адвокат и рассказал о случившейся трагедии – вот тут-то все и началось... Подробностей, разумеется, никто не знал, но ужасные слухи распространились молниеносно. Пятеро, в том числе и Конг, убиты, а шестой находится в том месте, которое в доме Вьета называли не иначе как «ментура». Еще говорили о том, что для этого шестого было бы лучше, если б он сразу составил компанию остальным пяти.
Сейчас, к исходу дня – первого дня без Конга! – маленький человечек лежал на пестрой вьетнамской циновке в своем «кабинете», посреди изодранных подушек, поверженных статуэток, разбитой посуды и пустых бутылок из-под рисовой водки. Он смотрел в потолок остановившимся взглядом и, казалось, остался бы безучастным даже к концу света, случись он в эту самую минуту.
Вьетнамец думал. Он думал о том, что никогда уже у него не будет такого отважного и верного человека, каким был Конг. Он был его глазами и ушами, его железным мускулом и разящим смертоносным кулаком, его тенью! Десять лет назад, уже будучи большим боссом, он подобрал Конга беспризорным пацаном на одном из московских рынков, и за десять лет сделал из него мужчину и воина. В этом мальчике пятидесятисемилетний Вьет видел себя – молодого и сильного.
И вот Конга больше нет! Нелепая случайность, злая шутка судьбы. А ведь он пошел вчера на это проклятое «дело», просто чтобы размяться... Конечно, парень бывал в таких переделках, что вчерашняя по сравнению с ними должна была стать приятной прогулочкой! Вполне хватило бы двух средних ребят, чтоб заставить этого журналистишку замолчать навсегда. Но Конг сам просил хозяина отпустить его: хотел сделать «как надо». Все равно, говорит, с тех пор, как с Бугром замирились, без дела сидим, скучаем... Кто же знал, что там будет засада и полным-полно ментов?!
Вьетнамец думал о том, что за смерть Конга этот город дорого заплатит ему. Но сначала должен заплатить
Но Вьет еще и сам не знал, чья то будет могила. Он думал и об этом тоже, об этом – больше всего.
Журналиста, конечно, предупредил его корешок, секретаришка Соколова – тот самый, которого его ребята вчера размазали по асфальту. Но перед этим он сумел-таки их перехитрить, ушел от погони и успел позвонить. Ладно, с этим базаром все ясно. А вот дальше, как ни крути, получается полная туфта! Не прошло и получаса, как Конг со своими был уже в редакции – и вместо наложившего в штаны журналиста нашел там ментовские пули. Причем, судя по всему, это был не обычный патруль, не пара пузатых участковых, а настоящая крутая засада. Профессионалы, которые даже Конгу оказались не по зубам!
Вьет чувствовал, что-то не вытанцовывается. Почему мусора были там? Кто такой этот Кулик, чтобы по его звонку как из-под земли выросла группа захвата?! Так – тьфу! Обычный рядовой писака, редактор мелкой, но вредной газетенки, от которого те же менты – как и многие другие! – были бы рады избавиться... Нет – шалишь! Сам журналюга тут ни при чем.
В изощренном мозгу бандита не укладывалось, что некие могущественные силы – способные потягаться с самим Вьетнамцем! – могли вот так запросто взять и прийти на помощь такой мелкой рыбешке, как Данька Кулик. Чутье подсказывало ему, что засада появилась совсем не по указке опального журналиста. Он – только приманка. Пешка в чужой игре! А этот придурок из банка просто затесался на чужое поле, сам того не подозревая. За что и поплатился.
Вьетнамец снова и снова прокручивал в голове свой вчерашний разговор с «Михаилой». Еще десять лет назад, будучи прокурором города, Соколов спал и видел, как упрячет его, Вьета, в железную клетку, а теперь... Сам позвонил, когда приспичило, другом назвался. Давай, говорит, забудем счеты... Старая сука! «Забывал бы я тебе, прокурора, если б ты не стала наша банкира...»
Зачем он звонил? Чтоб «заказать» журналиста? Да тьфу на него: мало ли, что они там царапают, если б всех за это мочить – пришлось бы все газеты позакрывать... Может, Старик в натуре оскорбился за светлую память Шмона? Тоска заела по этому говнюку, царство ему небесное? Собака его знает. А может быть...
Чем больше Вьет думал обо всем, что может быть и чего не может, тем тяжелее и муторнее становилось в его темной душе.
– ...Босс, телефона! – услышал он сквозь дурман рисового хмеля и своих тягостных раздумий.
Должно быть, этот Ван совсем рехнулся, если лезет к нему сейчас с телефонными разговорами. Патрон лениво поискал глазами, чем бы запустить в секретаря, показавшегося из-за портьеры с трубкой в руках. Но не нашел ничего достаточно тяжелого и потому решил подманить «собаку» поближе.
– Телефона, ты сказала? – переспросил он с ласковым оскалом, и сел на циновке.
Со своими секретарями Вьет всегда говорил по-русски, как-никак, обоим нужна языковая практика.
– И кто же нам звонила, дорогой Ван?
– Женщина, босс. Она себя не называла. Но она сказала, – зачастил секретарь, осторожно приближаясь к ложу, – сказала, что знает, кто убивал Конга.
– Конга?!! Дай!
Одним прыжком Вьетнамец достиг цели, умудрившись одновременно выхватить у Вана телефон и пинком выставить беднягу за дверь.