Букет охотничьих и рыболовных историй. Книга 3
Шрифт:
– Да, знаю, дикуша – это лесная птица из отряда тетеревиных, близко подпускает человека к себе, – сказал я.
– Это точно, я к ней подошёл на десять метров и добыл её, – сказал Петрович. – Саша, ты что-то задумал? – спросил он.
– Да, теперь мне ясен расклад и как будем поступать, и твоё ружьё в нашем деле тоже пригодится. А когда стая приходит, в какое время? – спросил я.
– Обычно ближе к вечеру, и даже видно, как они там мелькают, а если собачка привязана, то могут прийти, когда всё видно, но очень осторожные. Дверь открывается – они сразу прячутся, – сказал Петрович.
– Но вот что, надо сделать в двери окошко
– Я заметил, что ты что-то задумал, и, по-моему, правильно, а окошко сделаем в течение часа, а потом оно пригодится, – сказал Петрович и приступил к задуманному.
Я вышел на улицу, и вечернее солнце уже садилось, и какая-то скукота одолела меня, посмотрел в то место, где волки кучкуются, и действительно, там место было притоптано, и не было на кустах снега, значит, это их лап дело. Обошёл вокруг зимовья и осмотрелся, волчьих следов было много, но поодаль зимовья, вернулся к зимовью, а Петрович уже снял дверь, а проём завесил брезентом. Я отодвинул брезент и зашёл в зимовьё, Петрович стамеской вырубал окошко.
– Но что, осмотрел место? – спросил Петрович.
– Да, осмотрел, всё просто отлично, – сказал я.
Тем временем Петрович сделал окошко, а навесить дверь я помог, сняли брезент с гвоздиков, Петрович его свернул и положил в угол, а дырку в двери закрыл тряпкой.
– Саша, ты картечью хочешь стрелять по волкам? А расстояние не великовато? – спросил Петрович.
– Нет, не великовато, а в самый раз, картечью можно стрелять до восьмидесяти метров, – сказал я.
– Неужели?
– В самом деле, – сказал я.
– А я думал, до шестидесяти метров, – сказал Петрович.
– Петрович, да ИЖ-26-Е отличное, бескурковое, с предохранителем, двуствольное ружьё, вот с него можно дробью стрелять до шестидесяти метров – и будет результат, а картечью, наверное, до ста, – сказал я.
– А где ты раньше был? Но посмотрим, что-то не верится, – сказал Петрович, и ототкнул тряпку, и посмотрел на улицу, на улице было уже темно. – Вон пришли, сам посмотри, – сказал он.
Я прильнул к окошечку и действительно увидел в кустах огоньки, которые мелькали в разные стороны.
– Петрович, пока делать ничего не будем, пусть обвыкнутся, а завтра Весту привяжем к зимовью хорошо, чтобы не вырвалась, а сами будем наблюдать за волчицей. Всё, охота началась, – сказал я.
Петрович накормил Весту, сами чай попили и легли спать. Ночью я проснулся от воя, который доносился с улицы, немного полежал и опять уснул и больше не просыпался до утра, ещё сквозь сон слышал, как Веста повизгивала, но не сильно. Утром встали, привели себя в порядок, попили чаю, есть сильно не хотелось, Петрович взял поводок, прицепил за ошейник Весты и вышел на улицу выгулять собачку, через некоторое время они вернулись, Петрович налил в большую чашку похлёбки и поставил собачке, чтобы подкрепилась.
– Да, волки здесь, Веста к ноге жалась, и следов навалом, – сказал Петрович.
– Всё, Веста поест, и надо её хорошо за лапами перевязать и через ошейник привязать возле зимовья.
Как задумали, так и сделали. Бедная Веста, вся дрожащая, лежала на улице, всё необходимое я приготовил и был во всеоружии. Палку-рогатку я приготовил, когда гулял по улице, чтобы более метко стрелять.
– Петрович, посмотри, это волчица?
– Да, Саша, её можно стрелять. – И отошёл в сторону.
Я прицелился прямо в окошко, и в оптическом прицеле появилась морда волчицы. Мне даже не верилось, крестик лёг прямо на глаз – и тут она убрала морду. Вот зараза! Куда-то делась.
– Саша, не волнуйся, я сейчас тихонько стукну по двери, и она обязательно посмотрит, – сказал Петрович.
Я приготовился, стук прозвучал как набат, и, действительно, морда волчицы появилась моментально в перекрестии прицела. Я мягко нажал на спусковой крючок, и волчица как былинка упала на снег. И что тут началось! Вся стая налетела на волчицу, я схватил двустволку и произвёл дуплет по этому волчьему клубку. Пока перезаряжал двустволку, волки разбежались, а три волка и волчица остались лежать на снегу. Я и Петрович вышли из зимовья и пошли на место, где нашла свою смерть волчица. Подошли, один волк пытался встать, но я ему помешал выстрелом в шею. У волчицы уже успели разорвать живот, и несколько следов окровавленных уходили в лес.
– Саша, уже темнеет, мы за ними не пойдём, давай завтра их с утра проследим, – сказал Петрович.
– Да я сильно-то не рвусь, давай этих волков дотащим до зимовья, и надо бы их ободрать, – сказал я.
– Да обдерём, времени сейчас много будет. Слушай, даже не верится, что разделались с этой бандой! Даже настроение появилось, – сказал Петрович.
Когда подтащили волков к зимовью, Веста начала рычать и кидаться на волчьи трупы.
– Надо было раньше это делать, а сейчас что после драки кулаками махать! – сказал Петрович.
Пока всё сделали, кроме обдирки шкур, настал вечер. Волков мы закрыли в кладовке, натопили печку, наелись до отвала, так как напряжение спало и Петрович всё рассказывал и рассказывал, не закрывая рта. Накормил Весту, и легли спать, и спали до самого утра.
Утром встали, подзаправились и пошли с ружьями, проследили за остальными волками. Буквально прошли метров пятьдесят и нашли околевшего волка, и недалеко лежал ещё один волк, и, по-моему, ещё один волк ковылял, но за ним мы не пошли. Вот так мы разделались с серыми разбойниками. Дня за два ободрали всех шесть волков, а шкуры развесили на стенах зимовья для просушки. Шкуру волчицы Петрович повесил над кроватью. Он хотел мне её отдать, но я не взял, ссылаясь на то, что она мне будет мстить по ночам.
Когда я с Дениской уезжал с зимовья, то пошёл на то место, где был отстрел волков, попросил прощения у хозяина и поблагодарил за фарт, данный мне в этом месте. Сейчас точно не помню, по-моему, мне прошла оплата за добытых волков через организацию. Таким образом оставила свой след в моей памяти танцующая волчица.
Волшебная блесна
Выпустив шасси, самолёт плавно пошёл на снижение, выравнивая хвостовым рулём воздушное пассажирское судно, которое производило посадку в аэропорту Усть-Баргузин. Коснувшись плавно грунтовой полосы, самолёт побежал по ней, поднимая столбы песчаной пыли и тормозя реверсом винтов, которые, дуя воздух вперёд, тормозили и ещё больше поднимали песчаную пыль.