Буккакэ в Амитвилле
Шрифт:
– Эй, парни!
Михаил резко развернулся и увидел смущенно улыбавшегося Игоря.
– Ха! Так это ж наш студент! – обрадовался Тимофей.
У Михаила отлегло от сердца, хотя слово «парни» как-то слегка царапнуло: непривычное для обихода. Обычно говорят: ребята, мужики… Ну да и студент ведь парень столичный, у них, наверное, так.
– Ну… – только и сказал Михаил, разведя руками.
Самое первое – обрадовался, честно. Как-то успел привыкнуть к москвичу, интересно с ним. Но дисциплина взяла верх, в первую очередь необходима информация.
– Так! Что случилось, где все?! Почему ты один?..
–
Толково, внятно он рассказал следующее.
Младший лейтенант выставил боевое охранение по всем правилам, и через какое-то время один из часовых подал сигнал тревоги. Личный состав подняли «в ружье», тут уже все услышали шум приближающейся массы людей… и вскоре прямо на ДОТ вышла большая группа командиров и красноармейцев во главе с капитаном. Основу группы составляли бойцы 85-го стрелкового полка, хотя были люди и из других частей и подразделений, причем полк выходил как организованная боевая единица, со знаменем, командиром и штабом, правда, набранным из уцелевших и присоединившихся командиров – как говорится, не до жиру.
Капитан, прежде комроты, а теперь врио комполка, взялся за дело круто:
– Так, младший лейтенант! Слушай мою команду: всех вас объявляю зачисленными в состав полка. По подразделениям разбросаем потом, а пока приказ: форсированным маршем идем на Слоним. Там будем прорываться к своим. Приказ ясен?
Интендант сказал, что приказ, конечно, ясен, но трое бойцов отправлены на разведку, связи с ними нет, и…
И капитан не дослушал.
– Нет! – резко сказал он. – Ждать не имеем возможности, каждая секунда дорога.
Кто знает, когда они вернутся? И вернутся ли вообще?.. И что тогда? Месяц тут торчать?.. А что война штука суровая, жестокая – это, наверное, младший лейтенант понял не хуже его. Так что разговор окончен, подъем, и вперед, на Слоним.
Конечно, в словах капитана был резон, равно как и в том, что он категорически запретил оставлять какие-либо записки, чтобы не дать немцам ни малейшей зацепки. Поднял пополненный полк и повел на восток. Но…
Игорь вздохнул:
– Как командир он прав, даже не спорю. Но я про вас подумал. Не знаю, почему-то уверен был, что вы вернетесь. Ну и…
И, воспользовавшись суматохой сборов, шмыгнул незаметно в лес, понимая, что даже если его отсутствие обнаружат, то искать и терять время никто не будет.
Михаил хмыкнул. Как расценить это? Дезертирство?.. Но не сбежал же! Дождался своих. И выручил, главное, разъяснил.
Чувствуя, что психологический ребус он сейчас не решит, а кроме того, ощущая страшную усталость, Михаил распорядился отдыхать с последующим отбоем и подъемом с первой зарей. Немцы по ночам стараются не двигаться, а отдых все равно нужен. Да и хоть середина лета, а ночи в Белоруссии прохладные. Шинелей ни у кого нет, ежели дождь пойдет, под крышей ДОТа сподручнее. Логично?.. Вполне. Дверь на засов заперли, снаружи никто не проникнет, спать безопасно.
Переночевали, утром попили воды, умылись – и в путь. Михаил решил идти вчерашним маршрутом. И местность известная, и была надежда в душе, что найдут забытый впопыхах ранец с харчами. Есть хотелось сильно.
Уже с утра по следу четырех бойцов шла ГФП – гехаймфельдполиция, и в группе – собака-ищейка. Правда, след уже старый, поэтому она периодически его теряла. Собственно, на группу красноармейцев,
– Даже если потеряешь все отделение и упустишь русских – плевать. На войне потери неизбежны. Но карту верни любой ценой.
– Хайль! Приложу все усилия!
Мерц и сам полагал, что, заполучив карту, он получит обер-лейтенанта. Война – это всегда потери, но и вакансии открываются. И возможность вырасти в чинах. Война продлится недолго, месяц-два, когда вермахт дойдет до Урала. В Сибири немцам делать нечего. Вот тогда будут делить земли и трофеи. Насколько понимал Мерц, чем выше будут должность и звание, тем жирнее куски достанутся. Гитлеру он верил фанатично. Фюрер просто порвал все ограничения, наложенные на Германию после Первой мировой войны. Заработала промышленность, и ныне вся Европа уже под сапогом немецкого солдата. Мерц отправил на поиски старого служаку Киршнера. Он с 1938 года из рядовых выбился до фельдфебеля. Неплохой служебный рост.
Сам же Киршнер мечтал получить за успешный поиск секретных документов медаль и следующее звание – обер-фельдфебеля или даже штабс-фельдфебеля. И повышение жалования, конечно.
Киршнер бежал вслед за проводником собаки. При вынужденных остановках, когда собака теряла след, он открывал свою карту, сверялся с ней. Хм, похоже, двигаются к укрытиям линии Сталина. Только непонятно – зачем. Большинство окруженных советских частей старались пробиться через неплотные порядки немецких подразделений, соединиться со своими. Это было логично. Тем более немцы наносили удары вдоль дорог и двигались по шоссе. Эта варварская страна – дороги скверные, да и тех мало. В Белоруссии много лесов и заболоченных местностей, где танкам развернуться негде. Бронетехнике нужны степи, поля, где возможен прорыв крупных группировок.
Брошенный ранец с провизией группа ГФП обнаружила быстро, но забирать лишний груз не стала. На грунтовой дороге нашлись и следы сапог. Стандартная обувь красноармейцев наряду с ботинками и обмотками. Киршнер сам следы осмотрел, определил состав группы – трое, тяжелого груза с собой не несут. Тогда зачем им в тыл, к заброшенным укреплениям? После размышлений появился и ответ. Наверняка в районе линии Сталина есть ровная площадка, где может приземлиться небольшой самолет и забрать группу с секретным грузом. А потому надо поторапливаться. Удача приходит к упорным, кто себя не жалеет и расталкивает локтями других. За спешкой фельдфебель стал забывать об опасности.
А красноармейцы и один гражданский с Михаилом во главе шли бодро, но бдительности не теряли, хоть и своя земля. И группу фельдполиции засекли первыми. Сразу обратили внимание на собаку. В советских частях собаки прежде использовались только в караульной службе. Уже во время войны сферу их деятельности расширили. И четвероногие друзья человека саперами стали, мины вынюхивали. И немецкие танки подрывали, жертвуя собой. Собаки служили связными, санитарами, конвоировали пленных.
Парни остановились. Тимофей сказал: