Булатный перстень
Шрифт:
— Да, ступайте. Но — в одиночку?
— Возьму с собой мичмана Колокольцева.
— Мичман еще очень молод.
Михайлов понял: как бы юное создание не увидело чего лишнего и не проболталось. Ржевский догадывался, что Ероха с Усовым отлично знают, где Майков; возможно, держат его на мушке и ждут лишь знака от Михайлова.
— Мичман будет искать Новикова, который поставлен у канала, соединяющего пруды, и не откликался на зов.
— Бог в помощь, Михайлов. Когда выспитесь после бурной
— Нет. Я поеду домой.
У Колокольцевых было хорошо, но Михайлов хотел в маленькую комнатку, где стояла коротковатая кровать, где стараниями тещи Натальи Фалалеевны горела под образом Николы Морского неугасимая лампадка и пахло ладаном. Он должен был побыть наедине с собой в родном доме — там, где его дети.
— Буду ждать вас.
— Приеду.
Ржевский направился к лодкам.
— Эй, господин мичман! — позвал Михайлов.
— Алексей Иванович!
— Сбегай, покликай Новикова.
— Единым духом!
Родька пропадал довольно долго. Вернувшись, доложил: Владимир Данилыч сгинул в неизвестном направлении.
— Может, за этими господами в белых плащах гоняется? — предположил Родька.
— Чего за ними гоняться? Вон они — перед павильоном и на пристани, кроме разве пятерых, которые через реку вплавь ушли. Поэтому ступай поищи Новикова, пройди подальше, покричи. Где-то же он есть.
Родька в полнейшем недоумении ушел к прудам, а Михайлов крепко задумался.
Угнетала мысль о количестве имен, которое мог без всякого принуждения с готовностью назвать Майков, причем и проверить его было невозможно, масонам многие сочувствовали. Что тут может помочь, кроме пистолетной пули в висок, Михайлов не знал.
Убивать людей ему еще не доводилось. Как и приказывать. И намекать, что это было бы весьма желательно, — тоже.
А Ржевский хотел быть уверен, что Майков не заговорит…
Вдали звенел Родькин голос. Бас Новикова не отзывался. Михайлов крепко почесал в затылке: что делать? И ни одной мудрой мысли в михайловской голове не родилось.
В это время Александра и Нерецкий, держась за руки, плыли домой.
— Я тебя никому не отдам, слышишь? — шептала Александра.
— Да, да, — отвечал он.
— Никому… — и тут она вдруг вспомнила о Поликсене и Мавруше. Теперь, когда Нерецкий спасен, можно было и о них побеспокоиться. Вспомнила она также и о своих нижних юбках, оставшихся на ветках, — и тихо рассмеялась. Платье, в котором она была, годилось только на тряпки, и почему-то это радовало — нужно же хоть чем-то заплатить за счастье!
В дом на Миллионной они вошли, держась за руки. Следом Гришка вел пострадавшего в побоище Пашку.
Дворня всполошилась. Оказалось — никто не ложился спать, все выскочили в сени.
— Батюшки,
— Идем, Фрося, в уборную, разденешь меня. Авдотья, Матрешка! Ставьте воду греть! Андрюшка, будешь служить с сего дня барину, — Александра показала на Нерецкого.
— Слава богу… — прошептала Татьяна, а Ильич перекрестился.
— Ездили-таки на поганый остров, — сказал он. — Говорил же! Что я на том свете барину Василию Фомичу скажу?
— Да ты нас всех переживешь! Андрюшка, раздевай барина! Подавай ему мыться!
Войдя в уборную и позволив снять с себя платье, Александра села в кресло. Вот и настал желанный час! Душа сгорала от любовного нетерпения.
Но оказалось, что Александра в пылу поисков и сражений не заметила приключившегося конфуза. Заметила Фрося и тихо засмеялась:
— Барыня-голубушка, до чего ж некстати…
— И впрямь… — расстроилась Александра. — Отчего только у нас, женщин, такое несчастье? Отчего с мужчинами не случается?
— У них, голубушка-барыня, свои беды. Особливо когда за пятьдесят.
— Молчи, охальница. Посмотри лучше, кружева с платья еще можно спасти?
— Штопать придется…
— Штопать! Мастерицу искать надо… или бог с ними, с кружевами… Забирай! Порежешь, отделаешь себе косынку.
— Голубушка-барыня! Косыночку надену на ваше венчанье!
Александра неожиданно для себя потянулась к Фросе и поцеловала в щеку. Горничная остолбенела.
— Воду тащи и вели ужин накрывать!
— Какой ужин, завтрак скоро!
— Ну, завтрак!
Коли не в объятия любимого — то хоть посидеть с ним рядом на канапе, угостить его, самой полакомиться, — решила Александра. Все равно ведь не заснуть.
Нерецкий после сиденья в подвале мылся долго и старательно. Он вышел в малую гостиную с мокрыми волосами, улыбаясь, как дитя. Александра устремилась к нему, обняла, прижалась, но не целовала.
— Подождем, не станем спешить, — сказала она. — Ну, рассказывай, все рассказывай!
— Да уж рассказал…
— Еще!
Сон сморил их, когда солнце уже вовсю светило и с улицы раздавались голоса дворников и извозчиков. Они так и заснули на канапе, почти в обнимку.
Будить никто не посмел.
Глава двадцать третья
КОМУ РЕШАТЬ
Александра не знала, как быть. Она полагала, что Ржевский хоть записочку пришлет. Ведь коли не Денис Нерецкий, так письма из московских лож понадобятся ему. А он все не присылал. И второй день Нерецкий жил в ее доме, словно позабыв, что его показания необходимы для распутывания дела об измене.