Бульвар Альфа Ральфа
Шрифт:
Макт улыбнулся нам обоим, как будто собирался вещать вновь. В точно назначенное время вышло солнце. Макт произнес "хэлло" и стал похож или на дьявола, или на святого.
Вирджиния заговорила первой:
– А вы были там?
Макт поднял брови, нахмурился и очень тихо сказал:
– Да.
– И вы что-нибудь узнали?
– Да, - и он стал мрачным и угрюмым.
– И что же это?
В ответ он только покачал головой, как бы говоря, что есть вещи, которые не обсуждают на людях. Я хотел прервать их
– Но он же что-то сказал?
– Да.
– Это важно?
– Мадемуазель, давайте не будем говорить об этом.
– Нет, мы должны!
– закричала она.
– Потому что это вопрос жизни и смерти.
Вирджиния сжала кулачки так сильно, что побелели костяшки пальцев. До пива она не дотронулась, и оно, похоже, уже потеплело от солнечных лучей.
– Ну, хорошо, - согласился Макт, - вы можете спрашивать... Но я не гарантирую, что отвечу.
Я больше не мог себя сдерживать:
– О чем это вы твердите?
Вирджиния глянула на меня с раздражением, но даже в ее раздражении присутствовала любовь; отчужденности не чувствовалось.
– Поль, пожалуйста, не вмешивайся. Подожди немного, ты еще все узнаешь. Так что же он вам сказал, месье Макт?
– Что я или умру, или буду жить с темноволосой девушкой, которая была обручена с другим, - и он добавил, криво улыбаясь: - А я даже не знаю, что значит слово "обручена".
– Ничего, мы узнаем, - пообещала Вирджиния, - а когда это было?
– Да о чем это вы?!
– закричал я.
– Ради Бога, скажите мне!
Макт посмотрел на меня и тихо произнес:
– Абба-динго. На прошлой неделе.
Вирджиния побелела:
– Значит, он продолжает предсказывать, продолжает, продолжает! Поль, милый, мне он ничего не сказал, но моей тетке... Он сказал ей такое, чего я никак не могу забыть.
Я решительно взял ее за руку и нежно заглянул в глаза, но она отвернулась.
– Что же он сказал, дорогая?
– "Поль и Вирджиния".
– Ну и что?
Я ее не узнавал. Губы ее были стиснуты, хоть она и не злилась. Но мне казалось, что так даже хуже. Она была очень напряжена. Такого все мы, люди, наверняка не видели тысячи лет.
– Поль, пойми простую вещь, если, конечно, ты можешь понять. Компьютер назвал два наших имени... И это было двенадцать лет назад.
Макт так резко встал, что стул под ним упал, и к нам тут же бросился официант.
– Теперь все понятно, - сказал Макт.
– Нам нужно пойти туда.
– Куда?
– спросил я.
– К Абба-динго.
– Но почему именно сейчас?!
– вскричал я.
– А он будет предсказывать?
– одновременно со мной произнесла Вирджиния.
– Он всегда предсказывает, если подойти к нему с северной стороны.
– А как мы туда доберемся?
Макт нахмурился:
– Есть только один путь. По
Вирджиния встала. Я встал тоже, и тут вспомнил: бульвар Альфа Ральфа - это разрушенная улица, висящая в небе.
Когда-то это была обширная магистраль, по которой проходили процессии. По ней шли завоеватели, здесь собирали дань. Но улица была разрушена и потерялась в небе. Она была закрыта для человечества уже сотни лет.
– Я знаю этот бульвар. Но он давно разрушен, - заметил я.
Макт не ответил, но посмотрел на меня, как на чужака. Вирджиния, очень спокойная и с побелевшим лицом, произнесла:
– Пойдемте.
– Но зачем? Зачем?
– спросил я.
– Ты дурак, - сказала она.
– Если у нас нет Бога, то пусть будет хоть этот компьютер. Это единственное, что осталось от мира, которого Содействие не хочет понять. Может, он предскажет нам будущее. Может, это и не машина вовсе. Он же совсем из другого времени. Разве ты не хочешь испытать себя, дорогой? Он скажет нам, мы это или не мы.
– А если не скажет?
– Тогда мы не мы, - и лицо ее помрачнело от предчувствия горя.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Если мы не мы, то мы просто игрушки, куклы, марионетки, которых создало Содействие. Я не я, а ты не ты. Но если Абба-динго скажет, что мы это мы, то мне все равно, машина это, бог или черт. Мне все равно. Главное - знать правду.
Что я мог ей ответить? Макт пошел вперед, она - за ним, а я замыкал процессию. Позади осталась "Жирная кошка" со своим солнцем, а как только мы вышли, пошел маленький дождик. Мы вошли в "подземку" и начали спускаться по движущейся ленте.
Выйдя из "подземки", мы очутились в квартале внушительных домов. Но все они были разрушены. К каждому из них вели дорожки, по обеим сторонам которых росли деревья. На газонах, в проемах дверей, даже в комнатах, не покрытых крышами, буйно разрослись цветы. Кому нужны были эти дома "на открытом воздухе", если население Земли так резко уменьшилось, что целые города с просторными жилищами пустовали?
На мгновение мне показалось, что я увидел семью гомункулов с малышами, которые, не отрываясь смотрели, как мы пробираемся по покрытым гравием дорожкам. А может, эти лица только привиделись мне.
Макт молчал.
Мы с Вирджинией шли рядом с ним, держась за руки. Я мог бы даже получить удовольствие от этой странной экскурсии, но рука Вирджинии, которую я держал в своей, была сжата в кулак, и время от времени она покусывала нижнюю губу. Я видел, что все это для нее очень важно, она чувствовала себя паломницей. (Паломничество - это древний обычай идти пешком к какому-нибудь святому месту, где можно получить благодать для души и тела). А мне, фактически, было все равно. Если уж они решили уйти из кафе, то что мне оставалось? Но я не собирался принимать все это всерьез.