Бульвар Сансет и другие виды на закате
Шрифт:
– Ты что! – зашептала мама. – Ребенок в доме!
– Ему сейчас не до нас, – беспечно ответил папа.
– Нет! – Мама непреклонно отбросила папину руку и вскочила с дивана. – Надо посмотреть, как он там. Что-то мне совсем не понравилась эта Элликс.
Когда они вошли в комнату, мальчик сидел, подперев голову ладонями, и смотрел в темный экран.
– Ты все еще не решил, малыш? – спросила мама.
– Тогда можно начать хотя бы с завода, – предложил папа.
Мальчик повернулся к родителям. Он был очень серьезен – они редко видели
– Я хочу создать свой мир. Свою планету.
Папа посмотрел на маму и пожал плечами.
– Замечательно! Планету – так планету! Вперед!
Мальчик протянул руку над пультом. Его пальцы коснулись кнопки, слегка напряглись и вдавили кнопку в панель.
И вспыхнул свет.
3
Лоцман вошел на мостик, бросил на стол журнал и протянул руку.
– Доброе утро, кэптин. Добро пожаловать в Австралию.
Все, как обычно. Только без улыбки, и официальное «Good morning»3 вместо дружеского «How are you?»4 И автомобильный журнал вместо пачки свежих газет.
Капитан протянул руку навстречу.
– Доброе утро, Джон. Как дела? Как ваша Сюзи?
Это был беспроигрышный вопрос. Десятилетняя дочь Джона Сьюзен играла на скрипке и, по-видимому, играла хорошо, потому что ее все время куда-то приглашали. Джон ею страшно гордился и рассказывал о ней, почти не умолкая, прерываясь лишь изредка, чтобы бросить через плечо короткую команду рулевому.
Но не сегодня.
– She’s okay5, – буркнул Джон и ушел в угол мостика. В переводе на русский: «Нормально. Отвали».
Так они и шли до самого причала – в разных углах. И попрощались: «до свиданья – до свиданья», без всяких излишеств.
Порт был почти пустой, лишь небольшой индонезийский балкер6 впереди и арабский скотовоз на другой стороне акватории. Автомобили агента и представителей пограничного контроля уже стояли на причале.
Капитан проследил с крыла мостика, как они поднимались по трапу. Первой взбежала Ванесса – энергичная девица из карантинной службы: стройная, черноволосая, с темными итальянскими глазами. От нее почти не отставал Крейг, перешагивающий длинными ногами сразу через три ступени – судовой агент и просто славный парень, его жена вот-вот должна принести ему первенца. Третий – офицер из «иммигрэйшн»7: седой, полный дядька с пышными усами поднимался медленно и солидно – этого капитан видел впервые.
Он спустился вниз и встретил Крейга и пограничника у дверей капитанского салона. Ванесса, как обычно, задержалась на камбузе терроризировать повара.
Офицер-пограничник тоже выдал неохотное «Good morning» и такое же вялое рукопожатие. Крейг стрельнул глазами в его сторону и поздоровался, как всегда, дружески. Оба отказались от кофе, сели за стол и занялись документами.
Вскоре пришла Ванесса.
– Доброе
– Доброе утро, – ответил он. – Вы же не откажетесь от кофе? Ваш любимый – с молоком и корицей.
Обычно она говорила: «Только покрепче, пожалуйста. Я почти не спала сегодня». Сколько он ее знал, она всегда «почти не спала».
Но сейчас она лишь кивнула:
– Спасибо.
– Это будет самый крепкий кофе во всей Австралии.
– Спасибо.
Она уселась на диван рядом с пограничником и тоже принялась за бумаги. Оба работали молча, сосредоточенно и закончили быстро. И встали вместе, как по команде.
Пограничник сразу двинулся к двери.
– До свидания, кэптин.
И вышел из салона.
– До свидания, кэптин, – эхом повторила Ванесса и добавила: – Добро пожаловать в Австралию.
– До свидания, Ванесса, – сказал капитан и спросил уже в спину: – Что, действительно, все так плохо?
Она остановилась, обернулась. Взглянула на него, на Крейга. Тот сидел на диване и смотрел в пол.
– Вы читали утренние газеты, кэптин?
– Нет, не читал. А Джон ничего не рассказывал. Молчал так же, как вы. Это, конечно, очень плохо, когда премьеры и президенты грозят войной. Очень надеюсь, что только грозят. Но мы же с вами… Вы, Крейг и я, в частности. Мы же не враги?
Он уверенно ожидал положительного ответа – ведь они знакомы почти три года, и почти три года он заваривал ее любимый кофе с корицей. Но в ее глазах сверкнули черные иглы, и весь его пафос сдулся, как проколотый воздушный шарик.
– Окей, кэптин. Если завтра на мой дом упадет русская ракета и убьет всю мою семью, мы все равно останемся не врагами?
Он не нашел, что ответить, только подумал: «Браво, девочка! Отличное разъяснение понятия коллективной ответственности».
Она и не ждала ответа.
– Спасибо за кофе.
И вышла.
Крейг неуверенно взглянул на него и развел руками.
– Люди очень нервничают. Боятся войны. Не обижайтесь, Юджин.
– Я понимаю. И не обижаюсь. Как Лиз?
Он длинно-длинно вздохнул и снова опустил голову.
– Она все время говорит с ним. Рассказывает про нас, про наш дом. Про его кроватку, одеяло и игрушки. И плачет. Она боится, что малыш не успеет родиться.
Капитан прошел взад-вперед по салону и присел на край дивана.
– У вас настолько уверены, что будет глобальная война?
– По-разному. Кто-то верит, кто-то нет. Многие перестали ходить на работу. Лиз верит и плачет. А у вас?
– У нас обычно ничему не верят. А если серьезно – не знаю. Я еще не звонил домой – рано. За последние две недели все очень изменилось. А что в газетах, Крейг? Про какие новости спросила Ванесса?
– Сегодня в Перте выпускают дельфинов.
– Куда выпускают? – не понял капитан.
– В океан, на волю. Люди хотят оставить им шанс. Поэтому сегодня в порту работать не будут. Все едут в Перт. Хотите поехать, Юджин?