Бум

Boltshauser Eugen

неисследованную часть помещения, где и нашли подходящее место для

тайника. Шкатулку поместили в нишу, затем заложили её кирпичами и

замуровали. Всё, дело сделано. Скоро придётся прощаться с Москвой и

Россией, где я встретил настоящих и преданных друзей. Оставаться в

российской столице не имело больше смысла. На каждом шагу нас

подстерегали опасности. На следующий день мы решили подготовиться к

отъезду и ближе к вечеру покинуть Москву, но сделать

этого не удалось.

Прибежал взволнованный Шарль и чуть не плача сказал, что Настенька

заболела, и отъезд придётся на время отложить. Я пошёл проведать девушку.

Она вся горела, и я испугался, уж не лихорадка ли это. Около девушки

хлопотали дворовые девки, но ничем помочь ей не могли.

На следующее утро положение Насти стало угрожающим: девушка металась

в бреду, никого не узнавая. Шарль осунулся, под глазами залегли тёмные

круги. Он подошёл ко мне и, заглянув в глаза, спросил, верю ли я, что Настя

поправится? Я лишь кивнул и отвернулся, чтобы друг не заметил моих слёз.

Мне казалось, что надо готовиться к худшему. От грустных мыслей меня

оторвал один из слуг, сообщивший, что прибыла девушка, когда-то

проживавшая в этом доме, и просит встречи со мной.

Я вышел во двор узнать, кто пришёл.

Увидев девушку, вспомнил, её звали Зинаидой, и видел её в компании

Женевьевы.

– Что вам угодно сударыня? Сейчас не лучшее время для визитов, - я был не в

настроении вести беседу.

Однако она не обиделась, а сказала, что видела странный сон, будто бы Настя

захворала. Она так и выразилась – захворала. Я с удивлением взглянул на неё.

Ещё одна пророчица? Не похоже, слишком уж серьёзный был у неё взгляд.

– Что вы молчите, сударь или я ошиблась?

– Нет, - с трудом выдавил я, - она при смерти. Идите, взгляните, если не

верите.

Зинаида поторопилась войти в дом и, нигде не задерживаясь, словно знала,

где находится Анастасия, влетела к ней в комнату. Я попытался остановить

её. Напрасно. Она подошла к кровати, пощупала лоб больной, покачала

головой и велела принести тёплой воды.

– Идите же, Поль, поторопитесь. Дорога каждая минута.

Я ретировался на кухню. Когда вернулся, застал странную картину. Зинаида

наклонилась над Настей и держала в руках какую-то странную прозрачную

колбу. Затем похлопала девушку по руке и приложила эту колбу к локтевому

сгибу. На кончике колбы виднелась металлическая игла, Зинаида ввела её в

вену, нажала на поршень и жидкость, находившаяся в трубке, вошла внутрь.

Где-то я подобное уже видел. Да это было в моём странном сне, когда мне к

руке

присоединили какие-то трубочки, и по ним жидкость попадала в вену.

Неужели то был не сон? Вначале я хотел помешать Зинаиде, но потом ко мне

пришло спокойствие и понимание того, что всё должно кончиться

благополучно. Закончив, моя гостья поднялась, подошла ко мне и протянула

нечто, похожее на белые пуговицы, только очень маленькие.

– Вот это, - она вложила мне в руку пуговки, - давайте Насте по одной штуке

три раза в день. Вечером приготовьте ей чаю с малиновым вареньем, а там

всё образумится.

Я не успел поблагодарить Зинаиду, поскольку Настя приоткрыла глаза и едва

слышно спросила, где Шарль. Я был на седьмом небе от счастья: жена моего

друга пришла в себя. Надо скорее найти его и сообщить эту радостную весть.

Я выбежал из комнаты, чтобы найти друга. Его обнаружил в беседке, где он

впервые заговорил с Анастасией.

– Что, что случилось?
– увидев меня, обеспокоенно вскрикнул он.

Я поспешил обрадовать Шарля:

– Настя пришла в себя и спросила о тебе.

Шарль, закрыв лицо руками, зарыдал. Я обнял его и стал успокаивать.

Наконец он пришёл в себя и поспешил к жене, а я, вспомнив о гостье,

постарался найти женщину, но та исчезла.

Очень странно, впервые я увидел её с подругами в лесу, когда пытался спасти

Шарля. Видел я её и с Женевьевой. Оставалась одна ниточка, связывающая

меня с прошлой жизнью, но сегодня и эта хрупкая связь оборвалась: Зинаида

пропала, и я не знаю, где она и где моя невеста.

С этого дня Настенька пошла на поправку, Шарль ходил сам не свой, радуясь

жизни.

Наше пребывание в Москве становилось всё более небезопасным.

Участились набеги мародёров на усадьбу. Пока нам удавалось сдерживать эти

дикие вылазки солдат некогда могучей и непобедимой армии.

Кремль был окружён целым морем пламени; оно угрожало всем воротам,

ведущим в город, который был объят волнами огненного моря. Городские

улицы невозможно было узнать, они исчезали в дыму и развалинах. Лишь в

отдельных местах оставались островки былого благополучия. Удушливый

воздух, горячий пепел и вырывавшееся отовсюду пламя спирали дыхание,

короткое, сухое, стесненное и подавляемое дымом. Император пытался

выйти из Кремля, но это ему не удавалось. Пламя подбиралось и к нашему

мирному островку. Надо было срочно покидать город. В одну из ночей, была

середина сентября, мы собрали самое необходимое. Нам удалось вывезти