Бумажные крылья
Шрифт:
– Что вы, Ольга Михайловна, я ж читать не умею. Образования никакого. Это просто природный талант.
Насчет отца промолчал. Значит, либо нет отца, либо алкаш какой-то. И опять волна презрения вместе с каким-то ощущением непонятным. Ощущением, что он не из-за дочки ходит за мной. Ощущением, что я ему нравлюсь, и тут же как хлыстом по спине. Мерзость какая. Мелкий уличный ублюдок с его симпатиями ко мне и к моей дочери не имеет права даже приближаться к нам обеим. Я пикнула сигнализацией и открыла дверцу машины.
– Значит, не подвезете?
Придержал дверцу рукой. Нависая надо мной и не давая сесть в салон автомобиля.
–
Оттолкнула в грудь и, захлопнув дверцу дрожащей рукой, сунула ключ в зажигание, взревел мотор, и я нажала на газ, включая фары, сдавая назад и видя, как ловко он отскочил в сторону и, пока я выруливала с парковки, смотрел в лобовое стекло, сунув руки опять в карманы и спрятав лицо под капюшоном, а потом легко, как пантера, запрыгнул на забор, а затем и вскарабкался на само здание соседних офисов. Когда я выехала на дорогу, у меня все еще дрожали колени и не от страха… я так и не поняла, почему рядом с ним меня все время пробивало дрожью.
ГЛАВА 5
Я остановила машину у дома, посмотрела на окна – дочь дома. Свет горит на кухне и в ее комнате. Выдохнула с облегчением и вышла из авто, перекидывая сумочку через плечо. Настроение безнадежно испорчено, и руки все еще подрагивают. Выбил из меня все равновесие. Никогда еще я не ощущала потерю контроля над своими эмоциями и гневом. Надо просто успокоиться. Какой-то сопляк точно не сможет превратить меня в нервную истеричку.
«Уже превратил» внутренний голос звучал злобно и с ненавистью к самой себе.
Зашла в подъезд, но дверь не успела закрыться. Характерного хлопка я не услышала, и, обернувшись, я увидела Вадима. Запыхавшийся, толкнул дверь руками. Вот этого мне только и не хватало. Что ж это делается такое? Почему он никак не оставит меня в покое? Я ускорила шаги к лифту, нажала на вызов и стиснула ручку сумки сильнее. Черт, почему я так и не купила газовый баллончик.
– Кажется, мы попрощались, – нервно гладя на светящиеся цифры вверху.
Когда поравнялся и стал рядом, глядя на меня – я этот взгляд ощущала всем телом.
– Не попрощались, и я решил, что это невежливо.
Нааааглаыыый гад.
– Ничего, я переживу.
Чееерт, и даже если закричу, ни одна тварь не выйдет ведь. Обещали скоро посадить у нас вахтера в подъезде. Но черт его знает, когда это произойдет. Идти по лестнице не вариант, как и ехать с ним в лифте. Стоит рядом, не уходит, и я не замечаю, как нервно нажимаю на кнопку вызова.
– Нервничаете? Боитесь меня?
– Кажется, это логично. Ты что – следил за мной?
– Да.
Меня аж подкинуло, и я резко вскинула на него взгляд – снял капюшон, и волосы торчат в разные стороны, половина на лоб неровно упала. Такой юный, растрепанный и… и красивый.
– Зачем?
– А я вас теперь каждый день с работы домой провожаю. Вы просто не видели.
И впервые за все это время я посмотрела ему в глаза. Зачем не знаю. Я пожалела об этом в ту же секунду, в то же мгновение, потому что меня как током ударило, и внутри что-то всколыхнулось, как смерч под ребрами завертелся, и от него пепел в разные стороны. Словно это я там сгораю за какие-то доли мгновений. Безумно красивые глаза у него, дикие, цвета насыщенного сине-серого, цвета ненастного неба во время грозы или за секунду перед вспышкой молнии,
– Тебе это ничем не поможет. Тася все равно не будет с тобой. Я не позволю. И можешь не провожать.
Лифт приехал, я двинулась в сторону кабинки, и он вдруг схватил меня за локоть.
– Потому что этот ваш приезжает? Я слышал. На крутой тачке с работы забирать будет, да?
– Не твое дело. Оставь меня в покое. Меня и мою дочь!
Дернула рукой и вошла в лифт. Стараясь не смотреть на него. Я вообще растерялась и понять не могла, что именно чувствую. И руки все еще подрагивают. Нажала на 7 этаж, выдыхая шумно и резко, когда дверцы закрылись, оставляя его по ту сторону. Закрыла глаза. Да что ж это такое? Что ж меня от него так потряхивает. Наглая сволочь, ни капли ни стыда, ни уважения. Едва из лифта вышла, в сумочку полезла за ключами, как он вдруг из темноты мягко приземлился рядом со мной. С лестничных перил соскочил. Охнула, а он за талию подхватил и в стену впечатал.
– Я бы не позволил им с вами ничего сделать, слышите? Хочу, чтоб знали. Не позволил бы… но вы такая… такая красиваяяя. С ума сойти.
Меня парализовало от неожиданности и от этой внезапной близости. От него пахло уличной свежестью, зеленью, жвачкой, сигаретами и особенным запахом его личным. Оттого что лицо вплотную к моему приблизил, его челка мне лоб щекочет. А я невольно на губы его посмотрела, и вдруг как ошпарило – невольно представила, как эти губы мои целуют. Они, наверное, очень упругие и мягкие… по телу волной прошла дрожь, и я рвано выдохнула.
– Отпусти, – хрипло словно голос вообще не мой, вцепилась в его толстовку на сильных плечах, и в горле пересохло от ощущения мышц железных под пальцами. Молодой зверь, пружинистый, гибкий и такой бесстыжий. Губы к моим губам приблизил, считанные наносекунды от поцелуя и прикосновения. Меня трясти начинает, дыхание сбивается, как и его, а он вдруг ухмыляется и сильной ладонью обхватывает мой затылок, зарываясь в волосы, у него такие пальцы настойчивые.
– Врете вы все, – шепотом, выдыхая мне в губы, почти касаясь их своими, – вы с Тасей мне не даете встречаться, потому что я вам нравлюсь.
Это было ведро холодной воды. Нужное, невероятно ледяное, отрезвляющее до боли в груди. Ударила по щеке так звонко и сильно, что ладонь вспыхнула пожаром, а он продолжает ухмыляться и даже с места не двигается.
– За правду всегда бьют очень больно, Ольга Михайловна.
– Никогда, – прошипела ему в лицо, – никогда больше не ходи за мной, никогда не разговаривай и не приближайся ко мне. Иначе…
– Иначе что?
Тут послышалась возня за дверью моей квартиры, и она распахнулась, на пороге стояла Тася с округлившимися от удивления глазами.