Бумажный грааль

Блэйлок Джеймс

– Ага! – Он поднял чертеж повыше, показывая Сильвии. Она всматривалась, пока не поняла, что перед ней, потом пожала плечами.

– На самом деле это ничего не меняет. Какая разница, откуда взялась чертова штуковина? Кто-то должен был ее построить. Ты что, правда ожидал, что она генерирует привидения?

– Не знаю, – протянул Говард. – Если честно, то да. Если бы ты спросила три дня назад, я бы над такой мыслью посмеялся. Теперь не смеюсь.

– Вот и хорошо. Не смейся. Подумай, кто на всем белом свете мог бы построить машину, которая генерирует привидения? Мистер Джиммерс, так ведь? Ты относишься к ней скептически только

потому, что он построил ее в подвале на побережье. Если бы ты считал, что ей сто лет, ты бы уже наполовину в нее поверил. По-моему, это ничего не меняет. А кроме того, откуда ты знаешь, кто это начертил? На мой взгляд, чертежи старые.

Говард пожал плечами.

– Не знаю. Интересно, что тут еще есть?

– Думаю, нам лучше не трогать вещей мистера Джиммер-са. Уже почти шесть. Будь мы умнее, мы бы стали искать выход. Такое ощущение, что нам не следует это трогать. Оно же скрыто ото всех, спрятано глубоко внизу. Мы копаемся в последних тридцати годах жизни мистера Джиммерса. Мне не следовало заводить летающую тарелку.

– По всей видимости, вреда это не принесло. И если бы ты ее не завела, я бы завел.

– Пошли отсюда, – сказала она, отталкиваясь от верстака.

Свернув чертеж, Говард затолкал его назад в ящик и забрал с верстака палку и медный футляр. За дверью оказались снова ступеньки и снова комната – фонарик осветил спальню с одиноким придвинутым к стене стулом. Тут был стол с лампой и электроплиткой, над ним – открытые полки, заставленные книгами, банками армейской тушенки, мамалыги и «Постума». Водопроводный кран торчал прямо из бетонной стены. Маленькая дверца вела в туалет, а в противоположной стене была вторая: тяжелая, плотно закрытая и похожая на ту, которая вела в шкаф на чердаке.

– Вот оно, – сказал Говард, толкая дверь.

За ней лежал темный коридор. С другой стороны двери ручки не было. Ясно одно: выйти через нее можно, а вот попасть внутрь – нет.

– Нам нужно что-нибудь, чем ее заклинить, – сказал он. – Кто знает, куда она ведет. Но идти, думаю, недалеко. Посвети туда.

Перед ними открылся туннель, укрепленный старыми железнодорожными шпалами, – такие бывают в шахтах. Туннель полого поднимался вверх.

– Постой-ка, – сказал вдруг Говард. – Посвети на полки. Он вернулся в комнату и, взяв с полки банку тушенки, положил ее на пороге, а потом отпустил дверь. Они медленно пробирались по новому тайному ходу, пока через двести футов кромешной тьмы снова не вышли к двери, на сей раз запертой толстенной палкой, заложенной в прорези на косяках. Гигантская пружина гаражных ворот одним концом крепилась к двери, а другим к столбику у стены.

Говард вытащил из пазов длинный засов и вставил его вертикально в подрагивающий зажим, точно придавил пружину в мышеловке, потом осторожно налег всем телом на дверь и даже приоткрыл ее на несколько дюймов, но тут она застряла, натолкнувшись, судя по звуку, на сухие листья и хворост. На них пахнуло свежестью, запахом океана, пиний и эвкалиптов.

– Подожди.

Отдав Сильвии медный футляр, Говард взял у нее фонарь. Бегом вернувшись по туннелю, он поставил на место тушенку и закрыл дверь, которую заклинил банкой, а после поспешил к двери в лес: ему не терпелось выбраться наружу.

В лесном сумраке шелестели на ветру ветки деревьев. Через приоткрытую дверь не было видно ни огонька, никаких следов шоссе или дома, только тени деревьев в рассеянном свете. Сильвия

помогла ему подтолкнуть еще немного, дверь шуршала по иголкам и листьям, жаловались и скрипели пружины. Наконец, они выскользнули наружу и, пригнувшись под висячим мхом и кустарником, отпустили дверь. Засов с грохотом упал на место.

Дверь, как оказалось, выходила на склон холма, была почти скрыта растениями и искусно разрисована сучками, листиками и лишайниками, краска по большей части стерлась от непогоды, а деревянные доски приобрели цвет серого гранита.

По гребню холма над ними пронеслась машина. Они устало продирались по заросшей, давно нехоженной тропке, которая в конце концов вывела их на шоссе, а там вернулись с четверть мили до своей машины. На шоссе было намного светлее, но солнце уже висело низко, надвигались сумерки. Отсюда им был виден стоящий на утесах дом. Внизу горел свет, и в одном окне наверху тоже. Из трубы валил дым. Очевидно, мистер Джиммерс дома, причем достаточно давно, так как уже успел растопить камин. Он, вероятно, расхаживал над ними, пока они заводили его звездолет в подвале; а возможно, был дома уже несколько часов, доподлинно знал, что Говард с Сильвией делают внизу, и стремился их остановить, а может, ему теперь уже все равно.

– Давай просто посидим тут минутку, – сказала, глядя на океан, Сильвия.

Небо было ясное, и дальние волны сверкали и танцевали в угасающем солнечном свете. Говард обнял ее за плечи, пожалев, что у «тойоты» сзади не сплошное сиденье.

– Не сейчас, – сказала она, все еще глядя в окно. Повернувшись, она коротко ему улыбнулась, а потом снова стала смотреть на океан.

Медный футляр лежал на приборной доске. Говард его взял. На ощупь он был теплым, может, потому, что он носил его во внутреннем кармане. Но его тепло воспринималось как нечто иное: будто он был странно живым или обладал едва сдерживаемой энергией. Разъединив пластины, Говард вынул рисунок, подержал на просвет, так что бумага стала прозрачной. Совершенно точно, она была спрессована из цветочных лепестков и листьев. Внутри, как водяной знак, проступал пшеничный колосок, а прожилками ему служили мириады сгибов.

– Дай мне посмотреть, – попросила Сильвия.

Говард мгновение помешкал. Его захлестнуло ощущение, что рисунок принадлежит ему в каком-то мистическом смысле и что ему не следует выпускать его из рук, дабы удовлетворить чье-то праздное любопытство.

– Конечно, – сказал он, чувствуя себя глупо. – Бумага кажется такой хрупкой, даже представить себе не могу, как она выдержала, что ее столько раз складывали. Я бы подумал, что она распадется на куски, как старая дорожная карта.

– По-моему, он как раз и предназначен для того, чтобы его складывали, – ответила Сильвия. – Это как паззл. Вот тут я вижу начало нескольких различных предметов. Смогу, наверное, сложить по этим двум сгибам и начать делать простой шар.

– А может, яйцо?

– Яйца я не вижу.

– А что еще?

– Может, рыбу. Не знаю. Нужно начать складывать, чтобы увидеть следующие шаги. Это – как заново идти по карте или разбираться, как выйти из лабиринта. Невозможно увидеть все взаимосвязи разом, нужно прослеживать их одну за другой.

– Так вперед. Сверни.

Подняв глаза, она только покачала головой.

– Почему?

– Это как с машиной мистера Джиммерса в подвале, – сказала она. – Заводя ее, я чувствовала, что лезу не в свое дело.