Бумажный тигр
Шрифт:
«Теперь все изменится, — твердо решил он. — Отныне мы будем ходить туда вместе с Джорджиной».
— Дэниел… — хрипло и еле слышно проговорила она, глядя на него широко раскрытыми изумленными глазами.
— Неужели ты думала, что я вот так просто исчезну? — Он нежно провел рукой по ее волосам. — Я еще не успел доехать до Цинциннати, а уже понял, что не смогу жить без сердца, которое осталось здесь, с тобой.
Она попыталась засмеяться. Дэниел в ответ расплылся в глупейшей улыбке.
— Ты негодяй и мошенник, — прошептала
— Я изо всех сил пытаюсь быть благородным героем, мисс Ягодка, но у меня не очень получается. Я вернулся, с тем чтобы сказать, что люблю тебя и прошу стать моей женой. Если тебе нужно время подумать, я готов задержаться в Катлервилле.
Джорджина вцепилась в его рукав и снова засмеялась, но смех быстро перерос в кашель. Потом она покачала головой, и у Дэниела сердце ушло в пятки. Но он набычился и проговорил:
— Если одной любви тебе недостаточно, скажи, что еще я могу тебе предложить?
— Мне нужен муж, — хрипло прошептала она, — а не герой.
Дэниел нежно обнял ее и стал гладить по волосам. От нее пахло дымом и ландышем, и он мечтательно улыбнулся, представив себе, что отныне до конца жизни будет, просыпаясь, вдыхать аромат ландыша. Джорджина прижималась своей теплой грудью к его руке, и это пробудило в нем новые желания, но Дэниел отогнал их. Сейчас не самое подходящее время. Когда наступит «подходящее», он еще не знал, но не собирался особенно тянуть с этим. Теперь Джорджина его, и он никому ее не отдаст, даже если для этого ему придется подпалить весь этот город!
— Я думаю, мне это будет по силам, Джорджи, если ты согласишься стать моей женой. Вряд ли из меня получится хороший муж. Нам, возможно, даже придется уехать из этого города. Советую тебе хорошенько подумать, прежде чем ты примешь окончательное решение. Я не буду тебя торопить.
— Глупый… — шептала она и бессильными кулачками колотила его в грудь. — Глупый какой…
Дэниела охватила неуемная радость, он облегченно вздохнул, и накопившаяся душевная боль стала постепенно отступать.
— Тебе нельзя здесь оставаться, мисс Ягодка. Тебе нужен врач. А я не могу показываться людям на глаза. Если мой отец узнает, что я вернулся, он тотчас лишит тебя твоего дома.
Джорджина еле слышно пробормотала что-то в ответ — ему показалось, что она сказала: «Плевать на дом». Но может, только показалось. Он помог ей подняться с постели, и Джорджина неуверенно сделала первый шаг. Выглянув в щель между досками за окно на улицу, Дэниел заметил экипаж, который мог принадлежать только Хановерам. Рядом с ним взад-вперед беспокойно расхаживал Блюхер.
— За тобой уже приехали, Джорджи. Я помогу тебе сесть в экипаж, и Блюхер отвезет тебя домой. Только не говори никому, что видела меня. Хорошо?
— Хорошо, — пробормотала она и вновь закашлялась.
— Доверься мне. — Дэниел приподнял ее за подбородок, и они встретились глазами. —
— Скорее я тебя убью, — задыхаясь от кашля, прошептала она.
Дэниел довольно ухмыльнулся:
— Я могу одолжить тебе ради такого дела мои револьверы.
Не говоря больше ни слова, он вновь поднял ее на руки и пошел к двери. Что было хорошо в Джорджине помимо прочего, так это ее миниатюрность. Такую жену легко носить на руках.
Блюхер вздохнул с облегчением, заметив Дэниела, и предупредительно открыл дверцу кареты. Дэниел усадил Джорджину, и та без сил повалилась на мягкую спинку сиденья. Ее вновь охватил приступ сильного кашля. Приказав Блюхеру вызвать врача, он дал им уехать. Кажется, Джорджина в последний момент обернулась и посмотрела на него через заднее окно, но он не посмел догнать экипаж. Еще не пришло время раскрывать свое инкогнито.
Подхватив чью-то кепку, валявшуюся в пыли, Дэниел надвинул ее на глаза и стал проталкиваться сквозь беспокойную толпу. Пора узнать, кто устроил этот пожар и зачем.
На следующее утро Джорджина проснулась дома, в своей постели. Она все еще кашляла, но не так сильно, как накануне. Принимая лекарство, прописанное доктором Фелпсом — от услуг коварного доктора Ральфа Джорджина решительно отказалась, — она изо всех сил напрягала память, пытаясь припомнить, что с ней случилось вчера.
Она почти не сомневалась в том, что Дэниел ей приснился. Кающийся Дэниел, который признался ей в любви. «Впрочем, не такой уж и кающийся, — тут же поправила она себя, вспомнив кое-что из сказанного им. — Посмеялся надо мной, и я даже попыталась его ударить. Но он сказал, что любит меня».
И насколько она помнила, именно он спас ее из огня.
Вот это уже было похоже на правду и на Дэниела. Он не стал бы ждать, пока подоспеет помощь, и полез бы в самое пекло. А вот что касается его признания в любви, то тут у Джорджины были сомнения. Возможно, она выдавала желаемое за действительное. Влезать в шкуру бесстрашного героя — это одно, а плакать и признаваться в любви — совсем другое. Ведь он так до сих пор и не появился здесь. Да, должно быть, эту вторую часть ей навеяло больное воображение.
Вскоре после того как Джорджине принесли завтрак, к ней пришел Питер. Тосты она одолеть на смогла, но сок ее заметно взбодрил. Допив его до конца и потянувшись к чашке с кофе, она бросила на Питера надменный взгляд.
— Похоже, ты решила и пожар записать на мой счет, не так ли? — сказал он и бросил шляпу на ближайший стул. Та свалилась на пол, но Питер не стал за ней нагибаться. — У матери истерика, твой драгоценный муженек как сквозь землю провалился, а отец не подпускает к себе вот уже несколько дней. Теперь еще ты думаешь, что это я подпалил одну из лучших мануфактур в стране. Прекрасно! Между прочим, я послал за твоим отцом.