Бумер-2
Шрифт:
На мягкой круглой кровати, похожей на вертолетную площадку, он, как ни странно, спал плохо. А сон оказался таким реалистичным и страшным, что лучше бы Кот вообще не засыпал. Приснилось, что он еще на зоне, сидит у постели Кольки. Впрочем, догадаться, что это именно Колька, довольно трудно. Лицо и грудь человека неумело наспех обмотано бинтами, на которых запеклась кровь и какая-то вонючая мазь, похожая на дерьмо. Колька пытается что-то сказать, но вместо слов из груди выходят только глухие стоны и коровье мычание.
У изголовья кровати стоит Чугур в кителе, перепачканном краской. Он сосредоточен
Костян тупо кивает головой, мол, понимаю, хотя на самом деле ни хрена не может понять. «Все, что Шубин сказал сейчас — очень важно, — продолжает кум. — Я протокол состряпаю, по форме, как положено. А ты, как освободишься, придешь подписать. Уже завтра бумаги наверх уйдут. Там очень интересуются этим делом». «У вас китель испачкан, гражданин начальник», — говорит Кот. «Что китель? — морщится Чугур. — Всего-навсего тряпка с погонами. Есть в жизни вещи поважнее. Сейчас не до этого».
Исполненный важности, кум уходит, а Колька начинает бредить, размахивать покалеченными руками, что-то кричать, срывая с лица бинты. Кот мечется по тесной палате, выскакивая в коридор, зовет фельдшера, но никто не приходит. Колька кричит еще громче, он этих истошных криков готовы лопнуть барабанные перепонки. Наконец Кольке удается стянуть бинты с лица и груди. Кот смотрит на своего кента и закрывает глаза, потому что смотреть больно.
Колку, кажется, обварили кипятком, потому что кожа, свернувшись чулком, сползла, открывая на лице живое мясо, хрящи носа и глазные яблоки, похожие на огромные белые пуговицы. Костян выскакивает в коридор, сталкивается с лепилой. «Позови коновала, — орет Кот и хватает фельдшера за грудки. — Коновала зови, тварь, тебе говорят». «Нет его, — еще громче орет фельдшер. — В город на двое суток уехал. И не поможет тут никакой врач. Не поможет… Да ты не волнуйся, братан, справка о смерти уже готова. Все чин чинарем. Сам хозяин подписал». А дальше обрыв и темнота.
Вспоминая этот дикий сон, Кон прикурил сигарету от окурка, но табак горчил на губах. Он вернулся в комнату, натянул на себя новую купленную вчера в дорогом магазине рубаху, штаны от нового костюма и вышел в коридор. Прошел мимо открытой двери в какую-то комнату и остановился, из кабинета его окрикнул Димон. Оказалось, что он уже поднялся, переоделся к выходу.
Кот, присев на кожаный диван, осмотрелся по сторонам.
— Неплохо ты устроился, — сказал он.
— Скоро и ты устроишься не хуже моего, — Димон поднялся из-за стола, сел в кресло напротив Кота. — Вообще-то у меня к тебе разговор. Хотел вчера, но как-то это не к месту. По бухому делу, в кабаке… А когда дома продолжили, я уже не в форме был.
— Ну, говори, коли начали.
— Ты только не думай, что я от тебя откупиться хочу.
— Я думал, ты что-то новое скажешь. Опять об этом…
— Нет, ты все-таки послушай, для меня это очень важно, — Димон откашлялся в кулак. — Костян, тогда я реально обосрался. Меня тогда
— Успокойся, — ответил Кот. — Я сам об этом много раз думал. Ну, как бы я поступил. Будь я на твоем месте. И тоже не нашел ответа.
— Потом чуть в петлю не полез, — оборвал Димон. — Если бы свою будущую жену не встретил, то давно бы уже… Сейчас у меня дочка и пацану два годика. Хорошая семья. Когда я узнал, что ты жив, стал искать место, где ты срок тянешь. Вышел на начальника…
— Спасибо, что вытащил. Но теперь все. Наши дороги расходятся.
— Что ты собираешься делать? — спросил Димон.
— Пока не знаю, — пожал плечами Кот. — У меня ведь мать жива. Хочу с ней повидаться, но тут проблема. Все ее знакомые, соседи по дому отлично знают, что я по мокрой статье тяну. И вдруг вышел, нарисовался так, что не сотрешь. С каких это хренов Огородников на свободе гуляет? Граждане могут проявить бздительность. И тогда меня запросто в новую командировку отправят. И не встретиться с матерью не могу.
— Ну, это мы как-нибудь решим. Осторожно, чтобы не было посторонних глаз и ушей. Я хотел о другом поговорить. Ты вышел, теперь надо с чего-то начинать. Про старое ремесло придется забыть. Теперь все это не нужно. Я хотел предложить вот что: у меня есть бизнес.
— Чистый бизнес? — удивился Кот.
— Я не сказал «чистый». А то ты подумаешь, что я в ангела превратился. Остается только крылышки на прокат взять. И на небо подняться.
— Никаких угонов? Ничего такого, чем мы раньше кормились?
— Жизнь круто изменилась, — сказал Димон. — Возможно, не в лучшую сторону. Угоны — это в прошлом. Сейчас не надо, задрав штаны, бегать со стволом и налик искать. Есть поставщики бензина и бензоколонки, которое берут горючее на реализацию. Не в Москве, в области и других областях. Здесь в городе работать нельзя, взятки сумасшедшие. Разоришься на одних откатах.
— В Москве всегда так было, — кивнул Кот.
— Сам понимаешь, бензин — левый товар. Оплата налом. Бабки отстирывают в одном дружественном банке. Это даже не банк, а прачечная, созданная специально для этих дел. Доходы зависят от объемов левака. А эти объемы… Как бы помягче сказать… Короче, объемы большие. Вот мое предложение: половина бизнеса — твоя. Будем вдвоем работать. Навар пополам. А в дело ты быстро воткнешься. Ну, что скажешь?
— А с какой ветки на тебя этот бизнес свалился?
— Вот именно: свалился, — кивнул Димон. — Ты Стаса Лысого помнишь? Это он начинал дело, его развернул. А я туда вошел почти голым. Позже меня Лысый поднял до своего компаньона. А потом начались эти блядские разборки. У многих бензоколонок была черная крыша, поэтому нам пришлось схлестнуться с лаврушниками. На нас наезжали и чечены и местные бандиты, даже ментов пристегнули из шестого отдела. В этих разборках Стаса мочканули. И многих его парней. Место освободилось. Тогда я стал как бы за него. Сначала временно. А потом так и осталось.