Бумеранг Гейдриха
Шрифт:
— В чем-то здесь есть логика, — согласился посетитель, — но я никогда не задумывался об устройстве государства с этой стороны.
— А зря, — опять улыбнулся Гейдрих, — Давайте согласимся в том, что нынешнее правительство во многом улучшило ситуацию в стране по сравнению с тем, что было до него. Любой гражданин ныне может найти работу с достойной оплатой, у нас нет голодных. Правда, чьи-то доходы и поубавились, но это в основном те, чей достаток с очень большой натяжкой можно назвать честным заработком. Вы с этим не согласны?
— И в этом есть доля правды, — опять согласился посетитель.
—
— Я с этим вполне согласен, — ответил герр Функ своим тихим ровным мягким голосом. — Мои высказывания, которые так не понравились герру Мюллеру, касались антисемитизма и агрессивной политики. Пока я жил в цирке, я очень много общался с евреями и ничего предосудительного о них сказать не могу. Хотя среди них есть и разная дрянь, но не больше, чем среди немцев. А насчет агрессии, так насилие мне претит с детства.
— Я рад, что вы со мной так откровенны, — снова оживился Гейдрих, — Антисемитизм — это очень сложный вопрос. В частной жизни любой из нас встречал милых и добрых евреев. Но давайте не будем сейчас обсуждать частности. Ведь главное, о чем говорят антисемиты, это — отношение евреев к государству. Более того, возьмите Францию и, например, Англию. Конечно, там есть небольшие и слабые группы антисемитов, но в целом эти государства ничего против евреев не имеют. Хотя, может быть, это и до поры до времени. С другой стороны, посмотрите на Россию: вот вам пример страны, захваченной евреями. Русским это стоило тридцать миллионов жизней. Вдумайтесь! Тридцать миллионов! Не всякая война может похвастаться такими жертвами. Ведь это население средней европейской страны!
— Почему вы считаете, что Россия захвачена евреями?
— Ах, герр Функ! Да вы даже не удосужились прочитать «Майн кампф»! Я бы на вашем месте сделал это просто из любопытства. Но и без этого, поверьте мне, так как я по долгу службы обязан следить за тем, что там происходит, я скажу вам: все нынешнее руководство России — евреи. И хотя они поменяли свои настоящие имена, достаточно только взглянуть на фотографии. Неужели вы сами не можете отличить человека от еврея? А посмотрите на постоянное уничтожение русских!
— Но, например, Троцкий тоже еврей, — возразил посетитель.
— Так его и не расстреляли, а выслали, — тут же парировал Гейдрих, — Но оставим евреев, как я сказал, это трудный и длинный вопрос. Поговорим лучше об агрессивности нашей политики. Когда кончилась прошлая война, мне было четырнадцать лет. Я был мальчишкой. Но все равно я очень хорошо помню ту высокую плату, которую мы, немцы, заплатили за поражение. Даю вам честное слово, я очень бы не хотел повторения этого. И, смею вас уверить, таких, как я, много, очень много. Похоже, именно к таким относитесь и вы. Вот здесь мы с вами можем найти точку соприкосновения.
Гейдрих сделал паузу и искоса, стараясь не глядеть прямо в глаза, взглянул на собеседника. Тот, казалось, заинтересовался разговором, но все равно что-то в его позе выдавало внутреннюю напряженность.
— Я, как и большинство в этой стране, вполне доволен существующим порядком. Более того, я считаю, что всем нашим достижениям мы обязаны фюреру. Но фюрер попал под влияние
— И как же я могу вам помочь? — с нескрываемым интересом спросил посетитель.
— Учтите, то, что я вам сейчас скажу, большая тайна. Даже если вы не согласитесь нам помочь, вам придется хранить эту тайну. Я иду на большой риск, доверяя ее вам, но у нас нет другого выхода. Идея состоит вот в чем. Вы при помощи гипноза внушаете человеку, что он должен сделать бомбу с часовым механизмом и заложить ее в определенном месте, выставив на определенное время. Бомба взорвется вхолостую: она взорвется через несколько минут после ухода фюрера. Но это будет сигналом как для фюрера, так и для его советников. Сигналом о недопустимости войны. Этим мы не только предупредим их, но и привлечем внимание общественности к этому вопросу, сообщим о том, что военной политикой недовольны многие. Что вы на это скажете?
Какое-то время посетитель сидел молча, не мигая изучал узор на ковре. Потом сказал:
— А вы уверены, что это поможет?
— Мы надеемся на это. На свете существует слишком мало вещей, уверовать в которые можно на сто процентов. Скажу только, что это часть плана, но остальное мы сделаем без вас. Так что вы скажете на это?
На этот раз посетитель молчал очень долго.
— Все это очень неожиданно, — наконец сказал он, — Мне надо бы все обдумать. Честно говоря, я так и не понимаю всей сути этого… номера.
— Это вполне естественно, — кивнул Гейдрих. — Мы отвезем вас сейчас в загородный домик, где вы поживете несколько дней, ни в чем себе не отказывая. Мы обеспечим вас всем, разве что кроме женщин. Поймите, мы не можем рисковать. Ставка в игре — судьба Германии.
— Значит, я буду арестован? — встрепенулся посетитель.
— Не надо таких громких слов. Просто вы на какое-то время будете изолированы. Вы что, так и не поняли, что сейчас вы в своих руках держите хрупкий хрустальный шар под названием «судьба Германии»? Как только вы примете окончательное решение, положительное или отрицательное, вы позвоните по телефону, который будет стоять на вилле, и мы встретимся вновь. До свиданья.
— До свиданья, — медленно вставая, попрощался посетитель, — Или, может, прощайте?
— Бросьте. Вы наслушались бабских сплетен, — раздраженно сказал Гейдрих, — Даже если исходить из простой логики, то мы обращаемся к вам за помощью — значит, вы нам нужны. Зачем нам вредить самим себе? На данный момент я не вижу причин для окончательного прощанья.
Посетитель несколько замешкался.
— Идите, — сказал, вставая с кресла, Гейдрих, — ваше сопровождение вас ждет в приемной.