Бумеранг не возвращается
Шрифт:
Маша отстранила Патрика, сама надела носок и с трудом натянула ботинок. Улыбаясь и украдкой наблюдая за ней, Патрик сел в кресло и открыл дверцу печи. От горячих углей, чуть подернутых пеплом, шла жаркая, сухая волна. Он налил себе рюмку коньяку и, выпив ее, сказал:
— Твое здоровье, Машенька! — Придя в более благодушное настроение, он добавил: — А случилось действительно нечто такое, что решительно меняет все наши планы. В один день две неприятности.
Маша с трудом добралась до кресла и села против Патрика.
— Я тебя, Пат, несколько раз спрашивала,
— Да, молчал. Я не хотел испортить нашу прогулку.
— Что же случилось?
— Ты знаешь, в конце этого месяца у меня кончается паспорт. Вчера я пошел в посольство разговаривать по поводу тебя. Думаю, что возражений не будет. Вот заявление о предоставлении тебе визы, подпиши его. — Патрик вынул сложенный вчетверо лист бумаги и протянул его Маше.
— Пат, что случилось? — не глядя на заявление и все более тревожась, спросила Маша.
— Они не желают продлить паспорт. Сенатская комиссия требует моего немедленного возвращения на родину.
— Это первая неприятность, к которой мы с тобой, Пат, были подготовлены, а вторая? — овладев собой, спросила она.
— Вторая, это то, что произошло с тобой сегодня.
— Обо мне, Пат, не беспокойся, это пустяк.
— Нет, Машенька, это не пустяк! — перебил ее Роггльс. — Для меня это большая неприятность. Я переоценил твои возможности. Ты слабенькая девочка. У тебя глаза на мокром месте и совсем нет мужества, без которого не может прожить на моей родине ни один честный человек, если он желает остаться самим собой.
Маша почувствовала такую жестокую обиду, какой еще не знала никогда в жизни. Чтобы сдержать себя, она больно закусила губу.
— Ты говорила, — продолжал Роггльс, — что хочешь равной доли в том, что меня ожидает на родине. А меня ожидает не золотистый песок на пляже Альтаира, а жесткая тюремная койка. Не дансинги Марсонвиля, а неравная драка. Я буду бит и не раз, я это знаю, но если каждый кровоподтек будет утверждать новое слово правды, я все перенесу, чего бы мне это ни стоило. Ты намечтала себе много романтического бреда, это свойство юности. Но в том, что нас с тобой ожидает, — мало романтики. Ты так же, как и я, будешь нюхать хлорную известь тюремных уборных и вместе со мной, мечтая о чашке горячего кофе, давить насекомых где-нибудь в вонючих бараках Спикенбурга. И все это во имя того, чтобы сказать правду простому человеку моей страны, — он налил себе рюмку коньяка и, выпив ее залпом, раскрыл нож и занялся апельсином.
— Ты говоришь, Патрик, что я намечтала романтические бредни… Это неверно. Я умею трезво смотреть на вещи, отлично понимаю, что меня ждет на твоей родине, и сознательно иду на это. Плохо то, что ты утратил в меня веру.
— Я не утратил в тебя веру, но… усомнился в тебе…
— Это плохо. Ты должен верить в меня так, как я верю в тебя. Если бы ты дал мне поручение, сказав, что тебя будут истязать, быть может, убьют, но так нужно… Я бы пошла и, не задумываясь, выполнила все то, что ты от меня потребовал, потому что я верю в тебя, Патрик.
— Видишь ли, Машенька, — мягко сказал Роггльс, — я старше тебя на двенадцать
— Испытай меня, Патрик, испытай мое мужество. Ты увидишь, я крепкая. Я Крылова! Мы на ветру не гнемся. — Машенька сказала это так проникновенно, с такой силой убеждения, что Патрик невольно притянул ее к себе и торжественно, словно скрепляя клятву, поцеловал ее в лоб.
23
ГОСТЬ В НЕПОГОДУ
Уже вторую неделю, подменяя Теплова, живет в его доме капитан Ржанов. Спокойная, размеренная жизнь начинала злить его. Он клял на чем свет стоит Теплова и его рацию, но… «свой человек», как его называл в своем запросе Теплов, был добычей, ради которой стоило ждать и томиться. Ржанов отлично понимал, что Теплову и его рации еще предстояло сыграть немалую роль в далеко идущих планах полковника Кенигстона.
Никто из соседей Теплова в Заозерном поселке не знал об его аресте: Теплов выехал в длительную командировку, а в домике его поселился приехавший из Бреста родственник, необщительный, замкнутый человек.
За это время капитан перечитал всю скудную библиотеку Теплова, решил десятки шахматных задач, перерешал все кроссворды в найденных старых журналах и уже было совсем заскучал, как вдруг Эбергард Ценсер снова дал о себе знать. В краткой шифрованной телеграмме он сообщил «Теплову», что «свой человек» выехал на Урал.
Капитан передал копию телеграммы в Челябинск и приготовился к встрече. Ожидание стало еще мучительнее. Дни шли томительно-однообразно, а «своего человека» все не было.
Однажды ночью разыгралась пурга. Ветер с посвистом выл за окном. Грозно шумел бор. Домики Заозерного поселка заносило снегом.
Капитан прослушал бой кремлевских курантов на Красной площади и выключил радио — трансляционная точка была исправлена. От жарко натопленной печи шло тепло, но холод стлался по полу. Ржанов подошел к буфету, где хранился неприкосновенный запас, но, преодолев желание согреться рюмочкой, постелил постель, бросил поверх одеяла пальто и начал раздеваться, как вдруг услышал стук в окно.
Он выключил свет и, отогрев дыханием затейливо расписанное морозом стекло, пытался рассмотреть в проталину долгожданного гостя. Опять раздался резкий стук, на этот раз в дверь. Капитан, набросив на плечи пальто, вышел в сени и, отодвинув засов, хотел открыть дверь, но, занесенная снегом, она поддавалась с трудом.
— Кто там?! — крикнул Ржанов, стараясь перекричать свист ветра.
— Дайте лопату! — вместо ответа услышал он чей-то голос.
Ржанов с трудом просунул лопату в образовавшуюся щель и услышал, как кто-то энергично стал отбрасывать снег, наметенный у двери.