Бумеранг не возвращается

Михайлов Виктор Семенович

«Прямой и удобный поезд на Таллин уходил из Москвы в десять сорок утра. С прибытием этого поезда было согласовано расписание узкоколейки на Виртсу, — размышлял Гаев. — Почему же Роггльс не стал дожидаться утра, а выехал экспрессом на Ленинград? Стало быть, мы где-то просчитались. Роггльс узнал о своем провале и предпочел скрыться, не дожидаясь утра. Роггльс не похож на человека, раздумывающего над своим маршрутом, он отлично знает цель, к которой стремится. Виртсу — маленький город, где все знают друг друга и каждое новое лицо вызывает любопытство.

Зачем Роггльс так спешит в Виртсу? Ясно, что он пробирается на Запад.

Если это так, каков его дальнейший путь? Паромом через Суур-Вяйн на остров Муху, затем автомобилем по дамбе на остров Саарема и…»

Прервав свои умозаключения, Гаев расплатился, вышел из ресторана и пошел к набережной.

Паром на Муху уже ушел, его расписание было связано с прибытием узкоколейки.

«Разумеется, Роггльс, не дождавшись в Таллине утра, чтобы выехать узкоколейкой в Виртсу, не станет дожидаться следующего парома на Муху», — сделав такой вывод, Гаев пошел разыскивать хозяина рыбацкого бота, причаленного у мостков набережной.

Это был бухгалтер из рыболовецкого колхоза острова Муху. Гаев нашел его в том же ресторанчике, где недавно завтракал сам. Бухгалтер приезжал в банк оформлять денежные документы и торопился к двенадцати часам вернуться в колхоз.

Раздумывать было некогда. Если его расчеты правильны — не беда, что он окажется на Муху раньше Роггльса. Приняв это решение, капитан дал телеграмму полковнику Каширину и поспешил на берег.

Плавание было непродолжительным, и Гаев сошел на берег Муху, самого маленького острова Моонзундского архипелага. Автобус после прибытия парома ушел. На Саарема можно было попасть либо в допотопной машине «Лавро-Клемер», либо на дрожках, запряженных дистрофической пегой лошадкой. Этот вид транспорта был продуктом частнокапиталистической инициативы двух предприимчивых островитян.

Предпочитая автомобиль, Гаев договорился с шофером, отвел машину за островерхие домики и, запасаясь терпением, приготовился ждать.

Ждать пришлось долго, но, когда его уже начинали одолевать сомнения, в направлении на Саарема, к дамбе выехал грузовик, груженный пустыми бочками. Рядом с водителем сидел Роггльс.

Выждав некоторое время, Гаев дал знак шоферу, и они выехали за грузовиком, идущим на большой скорости. Старенький «Лавро-Клемер» едва поспевал. Чихая и кашляя, нещадно дымя, грозя на каждом повороте развалиться, автомобиль отставал от грузовика все больше и больше, и, наконец, они потеряли его из вида.

Приходилось останавливаться у населенных пунктов, наводить справки и, только убедившись в том, что они следуют за грузовиком, продолжать эту рискованную гонку в тумане.

Подле Кингисеппа они нагнали грузовик, но Роггльса в кабине уже не было. Проехав к гостинице, Гаев расплатился с водителем и снял номер.

В тумане, окутавшем город, разыскивать Роггльса было по меньшей степени нелепо. Намерения Роггльса были ясны, и Гаеву не оставалось ничего другого, как поставить об этом в известность пограничников Саарема.

Тем временем Роггльс

вышел на берег и вдоль земляного вала, опоясывающего старый замок, мелколесьем прошел по направлению к мысу и остановился подле маленького домика, сложенного из серого известняка и крытого побуревшим камышом. Из дома вышел рослый парень в зюйдвестке, теплом бушлате и высоких сапогах. Увидев Роггльса, парень выжидательно остановился.

— Мне нужен Сякка… — всматриваясь в парня, сказал Роггльс.

— Я Сякка. Эрик Сякка, — ответил парень, с любопытством рассматривая гостя.

— Мне нужен старый Сякка, Яан Сякка, — поправился Роггльс.

— Это мой отец. Пройдите в левую половину. Только он… — было начал и осекся Эрик.

— Что он?

Эрик Сякка, махнув рукой и ничего не сказав, быстро пошел к городу.

Когда Эрик скрылся в мелколесье, Роггльс открыл левую дверь и вошел в комнату. Слабый свет, проникая через подслеповатое окошко, играл скупыми бликами на большом распятии в правом углу. Неопрятный старик, небритый и нечесаный, чинил рыбачью сеть. Подняв свои оловянные невыразительные глаза на вошедшего, он молча ждал.

— Иоуду тёёле! — приветствовал его Роггльс.

— Иоуду тёёле, — точно эхо, ответил старик.

— Мне нужен Яан Сякка.

— Кому нужен старый Сякка? — безразлично спросил Яан.

— Густав шлет привет старому эсту. Солнце еще взойдет над Эзелем, — значительно сказал Роггльс.

Глаза старика приняли осмысленное выражение, он поднялся со стула, и Роггльс увидел, что старик еще полон сил, точно кряжистый дуб.

— Эзель и Даго — сторожевые псы эстов, — ответил старик и протянул руку.

Роггльс положил в руку старика половину серебряного доллара. Старик усмехнулся, повернулся, снял со стены резное, черного дерева распятие, отодвинул, как у пенала, заднюю стенку и, достав вторую половинку доллара, соединил их. Края монеты точно сошлись.

Повесив распятие на место, старик сказал, глядя с хитрецой на гостя:

— Старый стал Сякка, больной стал Сякка, что может сделать старик для гостя?

— Мне нужно в Стокгольм… — тихо сказал Рогтльс.

Сякка усмехнулся:

— Мне нужна моя молодость, могу я ее получить? На старом рыбачьем боте, зимой… Плохое сейчас море, неспокойное. Нет, старый Сякка уже давно не пересекал Балтику, — старик сел и, сматывая шпагат, опустил голову, точно забыв о госте.

— Десять тысяч рублей… — тихо сказал Роггльс.

Старик посмотрел на гостя, и в выражении его лица опять промелькнул интерес, но, ничего не ответив, он снова занялся своим делом.

— Пятнадцать тысяч и тысячу долларов…

Старик посмотрел оценивающим взглядом на Роггльса и сказал:

— Будут расходы. Деньги нужны вперед.

Роггльс молча отсчитал деньги, старик с жадностью взял деньги, сунул их в карман овчинного бушлата и сказал:

— Уходи. К ночи будь на Киелькондском мысу, у банки Трех святых. Я буду ждать с ботом. Мы можем дойти до Готска Сандэ, это шведский остров, там ходит пароход на Стокгольм.