Бумеранг
Шрифт:
…Сидели с Натальей за столом. Молчали. Как все это надоело Петрову. Эта изначальная предопределенность. Он положил руку на плечо Натальи.
– Не надо, – передернулась она. Как будто ее током ударило.
– Ну, тогда я буду ложиться спать, – полусказал, полуспросил он.
– Как хотите, – ответила Наталья.
Горела настольная лампа. Не стесняясь Натальи, Петров разделся, повесил одежду на стул, лег.
Лежал, закрыв глаза. Молчали.
– Ты что, так и будешь сидеть?
– А что?
– Отдыхать
– Я могу выключить свет.
– Вот, сделай милость. Выключи, пожалуйста.
Она нажала на кнопку настольной лампы. Комнату охватил мрак. Слышали дыхание друг друга. В окно светила луна.
– Ну что, так и будешь сидеть в темноте?
– А что?
– Ложись спать.
– Нет, я пока еще до такой низости не дошла.
– Ого! – усмехнулся Петров.
– Неужели так можно? – спросила она. – В первый раз увиделись – и сразу в постель?
– Что здесь такого?
– Я о вас была гораздо лучшего мнения.
– По статьям?
– По статьям. И вообще.
– Ну вот теперь посмотри, какие мы есть. Правде нужно смотреть в глаза. И потом – разве я пристаю к тебе? Насилую?
– Нет, не пристаете. Но вы ведете себя так, как будто в этом нет ничего зазорного. Это ужасно. Это противно.
– А Саша?
– Это ее дело… Она человек легкий. Пустой. Но вы… с вашим умом, эрудицией. С вашей душой.
– Откуда ты о моей душе знаешь?
– А очерки? Сколько в них света, тепла, доброты. Я ведь не знала, что встречусь с вами. Я плакала, когда читала некоторые из них.
– Ой, врешь! – не поверил Петров, но на душе у него стало нехорошо: ему хотелось поверить ее словам, ее правде, но…
– И сегодня, когда я увидела вас… Вы такой сильный, высокий, стройный. И вдруг…
– И еще у меня жена есть. И сын. Так что полный портрет разложившегося типа.
– Зачем вы сами на себя наговариваете?
– Да нет, правда: у меня жена, сын.
– Я не об этом.
– А о чем?
– Зачем вы ведете себя так, будто вы гораздо хуже, чем на самом деле?
– На самом деле я еще хуже, чем кажусь. Мы все кривляемся и ломаемся. Нам плохо от этого, во всяком случае – не хорошо, но маховик жизни остановить нельзя. Запомни это, детка.
– Вы не такой лицемер, каким хотите представить себя.
– Я еще хуже.
– Ну вот, например, вы тактичный. Вы не лезете ко мне. Не обнимаете. Вы не тянете меня в постель.
– Это я хитрю. Все, что я делаю, я делаю с умыслом. Мне нужно войти к тебе в доверие, а потом добиться своего. Вот и вся отгадка. Я страшный человек.
– Страшные люди никогда так не открываются. Вам просто плохо. Только вот не пойму – почему?
– Мне? Плохо? Не смеши меня, девочка!
– Не нужно так говорить.
– Ладно, я буду спать. Спокойной ночи!
– Спокойной
Через некоторое время он не выдержал, спросил:
– Неужто ты всю ночь будешь сидеть за столом?
– Не знаю.
– Ну, хорошо. Когда передумаешь, разбуди. Поменяемся местами.
– Хорошо, спасибо.
– Слушай, честное слово – ты героиня. Мне нужно обязательно написать о тебе очерк. Я так и вижу броский заголовок: «Героиня нашего времени – Наталья Икс!» Где ты работаешь?
– Мы вам рассказывали.
– Ах, да, Саша – студентка пединститута, а ты… Так, постой, надо напрячься… Секретарь-делопроизводитель у ректора. Так?
– Да… Вот видите, все вы запомнили о нас, а наговариваете на себя.
– Это просто профессиональная память. А вот смотри-ка, интересная штука. – Петров приподнялся на локте (видно его было отчетливо, луна за окном стояла полная, яркая). – Что-то вроде социального разделения получилось. Саша, студентка, с Юриком запросто пошла, хотя, честно говоря, со мной ей хотелось. А ты, секретарша, – ни за что.
– При чем тут социальное разделение? У нас просто разные взгляды на жизнь.
– Почему?
– Этого я не знаю. Ей все просто. Легко. Я так не могу.
– У тебя папа – инвалид, мама – уборщица и семеро братьев-сестер под лавкой. Все мал мала меньше?
– Опять вы за свой насмешливый тон?.. Ну, зачем?
– А все-таки?
– Я живу одна. Будете в Ярославле, заходите в гости. Адрес у вас есть.
– Да, но живешь ты, конечно, в общежитии? В трудных условиях? Выполняешь множество общественных нагрузок? Например, следишь за моральным обликом студентов? Особенно студенток?
– Нет, я живу в небольшой квартире. Муж у меня военный, мы разошлись. Под Ярославлем, в совхозе, живет у меня мама.
– Она Герой Соцтруда, надаивает больше всех молока от знаменитой рекордсменки Буренки?
– Все, спите. Не переношу этот ваш ернический тон. Мне стыдно за вас.
– Ах, простите. Спокойной ночи! Верней, спокойного сторожевания!
– Спокойной ночи.
…Утром Петров проснулся оттого, что кто-то мягко прикоснулся к его плечу. Он открыл глаза. Над ним, склонившись, стояла Наталья.
– Мы уезжаем, – сказала она.
– Как уезжаем? – не сразу спросонья понял Петров. – Куда?
– Домой. В Ярославль.
– Погоди-ка. Я оденусь.
На кухне Юрик шепнул ему:
– Слушай, дай им пятерку – и пусть катятся сами. На такси.
Петров знал своего товарища хорошо, но чем люди и любопытны – они не устают удивлять друг друга. Он посмотрел на Юрика с прищуром.
– А ведь нехорошо, товарищ Устьянцев! Лень ноги размять, что ли?
– Да надоели!..
– Вчера надо было говорить это. Вечером. Перед почиванием. А, товарищ Устьянцев?