Бункер из Дождя
Шрифт:
– You are Russian?
– Удивился тот, открыв паспорт.
– Are You Solomon Guggenheim?
– He died long ago! I'm Harry Fitzroy!
– Тот открыл конверт и достал щепку.
– What's that?
– You do not understand! Guggenheim would have understood!
– На этих словах Фицрой засмеялся.
– He, for this was the Baroness Hilla von Rebay.
Тут и Фишер влез в разговор. Он что-то долго и гневно говорил, показывая на Эда.
– Harry, he's lying!
– Сказал женщина
– Товарищ, расскажите Фицрою, что это за щепка и зачем она Гуггенхайму! Я переведу!
Швед начал не с щепки, а с преследования его Фишером, даже в Германии. А так он скромный инженер. Вот и сейчас приехал в Хартфорд по оборудованию для советской промышленности, а эти конверты просили передать в какой-нибудь американский музей. Фицрой разорвал второй конверт. Внимательно причитал послание на листе, посмотрел на Эда и кивнул. Стальные тиски, до этого плотно державшие его, разжались.
– А на какое предприятие, интересуется господин Фицрой?
– Перевела его вопрос женщина.
– "Юнайтед Технолоджис". Оборудование для производства лифтов, вентсистем и кондиционирования, отопительного оборудования. Хотим создать в Москве, совместное предприятие с фирмой "Отис". В Ленинграде его создание уже началось, Поэтому и по ним необходимо уточнить некоторые моменты. У меня времени мало.
– Господин Фицрой, один из акционеров данной группы компаний. Предлагает пообедать помириться с мистером Фишером - представителем страховой компании, которая обслуживает интересы мистера Фицроя.
– Покорно благодарю, но я уезжаю через пару часов. Отдайте мне мои конверты, раз вы не тот, кто...
– Он считает, что тот, кто вам нужен! Свою задачу вы уже выполнили.
– Тогда пусть даст расписку. А вы, как свидетель подпишитесь. К вам, в Штаты не каждый день посылают!
– Всё будет хорошо!
– Ответила ему красавица и обратилась к Фицрою. Тот что-то быстро и непонятно произнёс, ему подали блокнот, он что-то быстро начиркал, вырвал листок и подал Эду.
– А вас как звать, голубь мира?
– Спросил он женщину. Она, перевела его слова, потом свои. Потом только ответила ему.
– Меня зовут Ирина. Я представляю министерство культуры СССР.
– Если бы не вы...
– Эдуард посмотрел на охранников, - я бы здесь тоже стал экспонатом, а авторами такого произведения эти ребята!
Ирина перевела и все засмеялись, даже Фишер, что стоял до этого насупленный.
– Прежде чем уйти, верни мой бумажник!
– Сказал Томас Эду.
– Ты мне его не давал!
– Пока мы барахтались, ты вытащил из кармана!
– Что же ты за подлая тварь такая? Меня же уже обыскали. Пусть ещё раз! Обыщите меня!
– Посмотрел Швед на Ирину. Та перевела его требование Фицрою. Они поспорили. Тот согласился и отдал команду. Эдуарда обыскали ещё раз.
Was it! Where? Where to?
– Фишер даже пуфик перевернул, чуть ли не на платье Ирины, но и там бумажника не было.
– These are the ghouls in your CIA!
– Прокомментировал провал агента Эдуард, рассовывая свои вещи по карманам.
Швед не ушёл далеко. Он ждал её в Центральном парке. Она подошла к нему в длинной дублёнке, с пакетом в руках.
– У меня мало времени!
– Сообщила она.
– У меня тоже. Скоро поезд. Какие ещё будут указания?
– Мне показалось... я даже уверена в этом, что Фицрой не поверил в наши случайные совпадения... назовём их так...
– Не надо от этого шарахаться. Не афишировать, но и не скрывать. Многим людям, которым страна доверяла выезд за границу, выездные визы для этого и нужны. Они выполняли и частные поручения. Передать знакомым, родственникам, вещи, послания, привезти такое же обратно. Купить вещи, лекарства, а не сувениры. Произвести выгодный обмен товаров на твёрдую валюту. Будет подозрительно, если этого совсем не будет.
– А зачем?
– Как зачем? Вот фотоаппарат "Зоркий" в магазине у нас стоит - 110 рублей. Здесь я его продам, пусть за сто долларов. Доллар, хоть и запрещено, я в Москве могу продать за пять рублей. Итого - пятьсот рэ. То есть получить у нас в пять раз дороже. Но на сто долларов я могу купить пять джинсов или два джинсовых костюма. Продать оптом джинсы можно за сто пятьдесят рублей. В розницу ещё дороже. Итого - семьсот пятьдесят рублей. Каждый костюм - за пятьсот рэ. Итого тысяча. Американцы это знают. Наши тоже. Каждый из нас может немного заработать во имя мира на Земле. Если его наши доски заинтересуют - три тысячи американских рублей за доставку. Мы дальше как бы не при чём. Ну, а дальше по плану. Даёшь запечатанный конверт с условиями продавца.
– Не получилось, как я планировала. У нас нет конфликта с тобой.
– Этот Фишер не вовремя влез.
– А он вовсе и не Фишер!
– Не сомневался, что это настоящая фамилия.
– По-настоящему, скорее всего, его зовут Томаш Возняк. Возняк с поляцкого - сторож.
– Так он что из-за фамилии в цсрушники подался? Откуда знаешь?
– Так его портмоне у меня оказалось. Ты его ногой пнул. Оно проскользнуло под пуфиком и упёрлось в мои ноги. Когда он поставил пуфик на своё место, я его портмоне засунула обратно под пуфик. Когда все ушли я вернулась и забрала его. Денег было немного, но зато старое водительское удостоверение.
– Ну, теперь, понятно. Многовековая ненависть к русским. Нам эта ненависть ещё боком выйдет. Зря Сталин немецкие земли полякам вернул. Не ценят хорошее отношение. Закон цивилизации - чем больше помогаешь, тем больше тебя ненавидят те, кому помогаешь! Сначала поляки нам счета будут предъявлять, а потом и немцам, если тем им хорошее начнут делать.
– Если Фицрой клюнет, встречаемся через четыре дня у картины с Жаклин Кеннеди.
– В то же зале?
– Да. Только там будет выставка картин, написанных отцом Фицроя. В левый нижний угол рамки засуну бумажку с местом и временем встречи. Это если ты к двум часам опаздывать будешь.
– Она протянула ему права Томаша Возняка.
– Могут пригодиться.