Бункер из Дождя
Шрифт:
– Можно, мама, можно. Я сама не пойму, то ли он мне предложение сделал, то ли мне показалось!
– Я зря готовила?
– Он не смог. У него случилась НС!
– Какой-то новый вирус в Америке подхватил?
– Это хуже вируса. Непредвиденная ситуация. Да и здесь он не такой как там.
– Какой не такой?
– Да как все! Не положено ему. Так нельзя, а так можно. Мою награду обмывали чуть ли не в телефонной будке! Водкой с чебуреком.
– Не хватало нам ещё одного алкаша. Папаня твой, такой талантище был, а... вспоминать не хочу. А что
Ирина рассказала. Мама порадовалась, поохала, но ничего не поняла. Обедали молча. Наконец мать не выдержала, прошла на балкон и принесла бутылку водки.
– По талонам получила. Не раздавать же кому попало. А что ты мне несколько дней щебетала про него? Я-то уши развесила! Кого тебе ещё надо? Этот хоть по заграницам шастает. Ты вон, тоже третий раз уже. Не представляешь, как все мне завидуют!
– Ты всем разболтала! Я же просила!
– Не разболтала, а погордилась тобой!
– А теперь все завидуют и ненавидят!
– За что, доча?
– Почему я поехала, а не они? Беспартийная разведёнка. Ты про моё награждение не болтани.
– Но почему? Был бы жив твой отец он этим бы гордился!
– Меня наградили не за это, а за то!
– Что, то?
– Это секретно!
– Ты меня пугаешь! Может тебя там подменили? Давай примем по рюмашке как лекарство! Такого парня упустила. Эх...
– Мама перелила водку из рюмашки в чашку, приготовленную для чая, добавила туда клубничного варенья, долила водки и выпила за несколько глотков.
– Давай, колись. Никому не скажу, иначе спать не смогу.
– Наверное это моя последняя командировка за границу. У меня было особое задание, а Эдуард меня охранял.
– Даже в постели?
– Шутка твоя неуместна. Я неправильно выразилась. Не охранял, а обеспечивал мою безопасность, поэтому я здесь, рядом с тобой, а не в американской тюрьме.
– Так он не инженер? А кто?
– Он шпион!
– Как шпион? Какой шпион?
– Наш шпион и инженер одновременно. Мы уже с ним были на пороге нашей квартиры, как ему пришлось срочно уехать.
– В Нью-Йорк?
– Почему?
– Раз он шпион, значит он там живёт!
– Мне и без твоего ехидства печально. Он, хоть, и обещал...
– Слёзы навернулись на глазах Ирины...
– но у него работа такая... какая к чёрту семейная жизнь, если знаешь, что он в любой момент может быть убит!
– Она не стала расстраивать маму, о том, что на её глазах произошло в их дворе и подъезде. Она и, даже мама, ни от чего не застрахованы. Теперь она оценила внимательные взгляды Эдуарда совсем по-другому.
Она начала думать, что он смотрел на неё не как на привлекательную женщину, а с точки зрения, как удобнее и проще её или защитить или убить. А говорит? Коротко, по делу. Сложно с таким жить, даже если и заметит, новую причёску, красивое платье, но всё равно ничего не скажет! И как с таким, пусть даже бредовым, знанием и мужчиной жить? Медленно, но верно эпоха перемен подчиняла себе государство и перемалывало судьбы людей незаметно
Часть 4.
1.
Самым сложным оказалось не повязать потенциальных преступников, не запереть их в камерах гауптвахты гарнизона - в комендатуре постарались, а решить кто и как будет их допрашивать! Улик было достаточно это фото Ирины и Эдуарда, их адреса, другие ориентировки. Дневники наблюдений, кастеты, куски труб, завёрнутых в ткань.
Молодые бугаи, застигнутые врасплох и не понимающие, как это и что, вначале вели себя тихо, но как только их развели по камерам, начали требовать законности. Постепенно до них стало доходить понятие иррациональности происходящего. Их охраняли военные, а не менты. Оставленные наедине с собой, а в камерах, кроме них, никого и не было, путались в своих мыслях. Наиболее сообразительные задумывались. На кого бы из сообщников свалить, чтобы самим получить как можно меньше.
Следователи всё не шли. Макс Яркун, по малолетке, уже успевший похлебать тюремной баланды и знавший распорядок КПЗ, пересылок и зон, начал стучать в дверь, требуя воды. Выводной доложил об этом начальнику караула.
Швед, как основной свидетель, тоже находился там - в караулке, хотя по уставу и не было положено. Вроде и не арестован, но под охраной. Он и услышал доклад выводного по телефону громкой связи.
– Это тебе не солдаты!
– С упрёком посмотрел начкар на Эдуарда, отвечая выводному.
– Один начнёт бузить, остальные поддержат.
– У тебя холостой есть?
– Зачем тебе?
– Для воспитательной работы. Если ты сделаешь, что я хочу, тебе могут предъявить, а с меня какой спрос? Гарантирую: обосрутся, но не попросятся.
– На!
– Начкар разрядил ПМ, достал из сейфа патрон без пули и зарядил пистолет.
– Пошли!
– Обыденным тоном предложил начкар, как будто таким он занимался каждый день.
– Прикажи выводному открыть кормушки, или как там называется в тех камерах, где сидят эти пацаны.
– Изменники Родины!
– Громко рявкнул Эдуард на весь коридор.
– Вы не в милиции, а у военных. Гражданские законы здесь не действуют. Поэтому пристрелить вас особая честь. Минимум отпуск, максимум медаль. Так что, если есть желающие помогите охране внепланово увидеть родных. А теперь смотрите, что будет с тем, кто уже карябался в дверь и орал.
– Показывай!
– Выводящий показал. Швед начал наводить пистолет на Яркуна, а тот бросаться из стороны в сторону. Наконец Макс сообразил, что необходимо припасть к стене, в которой была дверь, уйти так сказать в слепую зону. Но тут раздался такой грохот, причём неоднократный. Эхо гуляло от стены к стене. Он упал на пол и заорал, даже не от страха, а того что сильно долбануло по ушам. Его вопль услышали если и не везде, то многие, потому что после выстрела стояла мёртвая тишина.