Бункер. Пыль
Шрифт:
"И ты говоришь, что у них есть Элиза?"
"Да. И я нашел ее собаку. Ее собака была заперта за выломанной дверью несколькими этажами ниже. Я запер ее, чтобы она не могла выбраться. А потом нашел место, где держат Элизу. Я попытался добраться до нее, но какой-то парень сказал мне убираться".
"Где это было?" спросил Джимми.
Мальчик указал вверх. "Два уровня", - сказал он.
"Как тебя зовут?"
"Шоу".
"Хорошая работа, Шоу". Джимми поспешил к лестнице и начал спускаться.
"Я сказал, отсюда вверх", - сказал мальчик.
"Мне
Шоу поспешил за ним. "Хорошо. И послушайте, мистер, я хочу, чтобы вы знали, как я был голоден. Но я не собирался есть собаку".
Джимми приостановился и дал мальчику возможность догнать себя. "Я не думал, что ты собираешься", - сказал он.
Шоу кивнул. "Просто чтобы Элиза знала", - сказал он. "Я хочу убедиться, что она знает, что я никогда бы так не поступил".
"Я позабочусь о том, чтобы она знала", - сказал Джимми. " А теперь пошли. Давай поторопимся."
Спустившись на два уровня вниз, Джимми заглянул в темный коридор; поиграл фонариком по стенам, затем виновато повернулся к Шоу, который теснился позади него. "Зашел слишком далеко", - признался Джимми.
Он повернулся и стал подниматься обратно на уровень выше, досадуя на себя. Так трудно вспомнить, куда он все положил. Так давно это было. Раньше у него были мнемоники для запоминания своих тайников. На пятьдесят первом уровне он спрятал винтовку. Он помнил это, потому что для того, чтобы держать винтовку, требовалась одна рука, а для того, чтобы спустить курок, - палец. Пять и один. Винтовка была завернута в одеяло и зарыта на дне старого сундука. Но одну винтовку он тоже оставил здесь. Он привез ее в Снабжение целую жизнь назад; это было путешествие, когда он нашел Тень. А вот обратно не донес - не хватило рук. Один-восемнадцать. Вот оно. Не один-девятнадцать. Он поспешил на лестничную площадку - ноги подкашивались - и вошел в коридор, по которому они с Шоу прошли несколько минут назад.
Вот оно. Квартиры. Во многих из них он оставлял вещи. В основном какашки. Он не знал, что на фермах можно ходить прямо в грязь. Дети научили его этому в конце жизни. Элиза научила его. Джимми подумал о том, что люди могут сделать Элизе что-то плохое, и вспомнил, как он сам поступал с людьми, когда был мальчишкой. Он был молод, когда учился стрелять из винтовки. Он помнил, какой шум она издавала. Он помнил, что она делает с пустыми банками из-под супа и людьми. Она заставляла предметы подпрыгивать и падать. Третья квартира слева внизу.
"Подержи это, - сказал он Шоу, входя в квартиру. Он передал свой фонарик мальчику, который держал его направленным в центр комнаты. Джимми схватил металлический комод, прислоненный к одной из стен, и выдвинул его в сторону. Все как вчера. За исключением густой пыли на крышке комода. Следы его старых ботинок исчезли. Он забрался на самый верх и, отодвинув потолочную панель вверх и в сторону, попросил фонарик. Крысы пискнули и разбежалась, когда он посветил туда. Черная винтовка ждала его. Джимми снял ее и сдул пыль.
••••
Элизе не нравилась ее новая одежда. У нее забрали комбинезон, сказав, что цвет не тот, и завернули в одеяло, которое было зашито спереди и царапалось. Она несколько раз просилась уйти, но мистер Рэш сказал, что она должна остаться. В коридорах были комнаты со старыми кроватями,
Ее отвели обратно в большую комнату, где она написала свое имя, и заставили еще посидеть на скамейке. Если она пыталась уйти, мистер Рэш сжимал ее запястье. Когда она плакала, он сжимал еще сильнее. Они заставили ее сесть на скамейку, которую называли как-то иначе, пока мужчина читал из книги. Человек в белой мантии и с лысиной ушел, и на его место пришел новый человек, который читал из книги. Сбоку сидела женщина с двумя мужчинами, и вид у нее был не очень счастливый. Многие сидящие на скамейках наблюдали за этой женщиной, а не за читающим мужчиной.
Элизе одновременно хотелось спать и было неспокойно. Ей хотелось уйти куда-нибудь подальше и вздремнуть в другом месте. И вот мужчина закончил читать, поднял книгу в воздух, и все вокруг сказали одно и то же, что было очень странно, как будто все они заранее знали, что скажут, и голоса у них были смешные и полые, как будто они знали слова, но не понимали, что они значат.
Мужчина с книгой помахал мужчинам и женщине рукой, и казалось, что они несут ее. Возле цветного окна, через которое пробивался свет, стояли два сдвинутых вместе стола. Женщина зашумела, когда ее подняли на столы. На ней было одеяло, как у Элизы, только побольше, и мужчины легко обнажили ее голую ногу. Люди на скамьях напряглись, чтобы лучше видеть. Элиза чувствовала себя не такой сонной, как раньше. Она шепотом спросила у мистера Рэша, что они делают, и он велел ей молчать и не разговаривать.
Человек с книгой достал из мантии нож. Он был длинным и вспыхивал, как яркая рыба.
"Плодитесь и размножайтесь", - сказал он. Повернулся лицом к зрителям, а женщина задвигалась по столам, но никуда не могла уйти. Элиза хотела сказать, чтобы они не держали ее запястья так крепко.
"Вот, - сказал мужчина, читая из книги, - Я устанавливаю завет Мой с тобою и с потомством твоим после тебя". И Элиза подумала, не собираются ли они что-нибудь посадить. И он продолжил, сказав: "И не будет более истреблена всякая плоть. И будет, когда Я наведу облако на землю, то лезвие будет видно в облаке".
Он поднял нож еще выше, и люди на скамьях что-то пробормотали. Даже мальчик младше Элизы знал эти слова. Его губы шевелились так же, как и у остальных.
Мужчина поднес нож к женщине, но не отдал его ей. Один мужчина держал ее за ноги, другой - за запястья, и она старалась не шевелиться. И тут Элиза поняла, что они делают. Это было то же самое, что и с ее мамой и мамой Ханны. Женщина страшно закричала, когда нож вошел в нее, и Элиза не могла перестать смотреть, и кровь потекла по ее ноге, Элиза почувствовала ее на своей ноге и попыталась освободиться, но тут ее схватили за запястье, и она поняла, что однажды это будет с ней, и крики все стихали и стихали, а мужчина копался в ноже и пальцах, на его макушке блестели капельки пота, Он что-то говорил мужчинам, которым было трудно справиться с женщиной, и по скамейкам ходили шепотки, и Элиза чувствовала жар, и все больше крови, пока мужчина с ножом не вскрикнул и не встал лицом к скамейкам, держа что-то между пальцами, кровь текла по его руке до локтя, одеяло распахнулось, на его лице появилась улыбка, когда крики стихли..