Бункер. Смена
Шрифт:
— Просто безумие, что столько времени угроблено на сооружение того, чем никто и никогда не воспользуется, — сказал он.
Анна что-то буркнула, соглашаясь. Ее рука все еще касалась руки Дональда. Элен до сих пор не было видно. Дональда не покидала какая-то нелогичная убежденность, что он сумеет разглядеть ее в толпе. Обычно ему такое удавалось. Ему вспомнилась терраса отеля на Гавайях, где они останавливались во время медового месяца. Даже с такой высоты он угадывал ее фигуру, когда она рано утром ходила вдоль линии прибоя, собирая ракушки. Рядом могли прогуливаться
— Наверное, единственный способ уговорить людей построить такое — дать им хорошую страховку, — повторил Дональд слова сенатора. Но все же его не покидало ощущение какой-то неправильности.
— Люди хотят чувствовать себя в безопасности. Им хочется знать, что, если произойдет худшее, у них будет кто-то — или что-то — для подстраховки.
Анна снова прижалась к его руке. И точно не случайно. Дональд непроизвольно отпрянул и понял, что она тоже это заметила.
— Вообще-то я надеялся на экскурсию по одному из других бункеров, — сменил он тему. — Было бы интересно взглянуть, что придумали остальные команды. Но, очевидно, у меня нет нужного допуска.
Анна рассмеялась:
— Я тоже пыталась. Страшно хочется взглянуть на работу конкурентов. Но я могу понять такую скрытность. Здесь слишком много глаз.
Она еще раз прижалась к нему, не обращая внимания на то, что он отодвинулся.
— Ты разве этого не чувствуешь? — спросила она. — Как будто над этим местом висит огромный любопытный глаз? Можешь поставить что угодно на то, что даже при всех этих заборах и стенах весь мир сейчас следит за тем, что здесь происходит.
Дональд кивнул. Он понимал, что она говорит не о партийном съезде, а о том, как этот комплекс будет использоваться потом.
— Слушай, похоже, мне надо вернуться вниз.
Он проследил за ее взглядом и увидел поднимающегося на холм сенатора Турмана. От дождя его укрывал большой черный зонт, какими пользуются на полях для гольфа. Сенатор как никто другой выглядел невосприимчивым к раскисшей почве и грязи — подобно тому как он словно не замечал течение времени.
Анна сжала руку Дональда.
— Еще раз поздравляю. Было приятно работать с тобой над этим проектом.
— И я тебя тоже. Из нас получилась хорошая команда.
Она улыбнулась. Ему даже на секунду показалось, что она сейчас чмокнет его в щеку. В ту минуту это смотрелось бы естественно. Но момент наступил и пролетел. Анна вышла из-под защиты зонтика и направилась к сенатору.
Турман поднял зонт, поцеловал дочь в щеку и некоторое время смотрел, как она спускается по склону холма. Затем поднялся к Дональду.
Они молча постояли рядом. С их зонтиков с приглушенным стуком стекали дождевые капли.
— Сэр, — произнес наконец Дональд.
Рядом с сенатором он ощутил некое новое спокойствие. Последние две недели прошли для Дональда как в летнем лагере, где пребывание рядом с одними и теми же людьми почти круглые сутки рождало такие дружеские отношения и близость, с какими никогда не сравнятся чувства, возникающие при обычном знакомстве. Есть в принудительном ограничении свободы нечто такое, что сплачивает людей. Сильнее
— Проклятый дождь, — отозвался Турман.
— Нельзя контролировать все.
Сенатор хмыкнул, вроде бы не соглашаясь.
— Элен пока не приехала?
— Нет, сэр. — Дональд сунул руку в карман и нащупал телефон. — Скоро еще раз отправлю ей сообщение. Даже не знаю, дошли ли до нее мои эсэмэски — сеть совершенно перегружена. Но точно могу сказать, что еще никогда столько людей не собиралось в этой части округа.
— Что ж, сегодня будет беспрецедентный день. Подобного не было никогда.
— И в этом основная заслуга ваша, сэр. И не только в том, что комплекс построен, но и в том, что вы решили не участвовать в выборах. В нынешнем году страна могла бы стать вашей.
Сенатор рассмеялся:
— И не только в этом, Донни. Но я научился устремлять взгляд выше и дальше.
Дональд снова задрожал. Он не мог припомнить, когда сенатор в последний раз называл его Донни. Кажется, во время первой встречи в его офисе, более двух лет назад. Сенатор выглядел необычно напряженным.
— Когда приедет Элен, спустись в палатку штата и отыщи меня, хорошо?
Дональд вытащил телефон и взглянул на время.
— Вы ведь знаете, что через час я должен быть в палатке Теннесси?
— Планы изменились. Я хочу, чтобы ты оставался рядом с домом. Мик прикроет тебя там, а это значит, что ты нужен мне рядом.
— Вы уверены? У меня была назначена встреча с…
— Я в курсе. Так будет лучше, поверь. Я хочу, чтобы вы с Элен находились со мной возле сцены Джорджии. И, знаешь…
Сенатор повернулся к нему. Дональд оторвал взгляд от последних прибывших автобусов. Дождь слегка усилился.
— Ты внес в этот день гораздо больший вклад, чем тебе известно, — сказал Турман.
— Сэр?
— Сегодня мир изменится, Донни.
Дональд задумался, не пропустил ли сенатор очередные нанопроцедуры. Зрачки у него были чуть расширенными, а взгляд устремлен куда-то вдаль. Казалось, он постарел.
— Я не совсем понял…
— Поймешь. Да, и гость-сюрприз уже едет. Она окажется здесь с минуты на минуту. — Он улыбнулся. — Государственный гимн будут исполнять в полдень. Потом над нами пролетят самолеты сто сорок первой эскадрильи. И я хочу, чтобы ты был рядом, когда это будет происходить.
— Да, сэр, — сказал он, дрожа от холода.
Сенатор ушел. Повернувшись спиной к сцене, Дональд обшаривал взглядом последние автобусы и гадал, куда, черт побери, запропастилась Элен.
2110 год
Бункер № 1
Трой шагал вдоль линии криокапсул так, словно знал, что делает. Примерно так его рука сама коснулась в лифте кнопки, опустившей его на этот этаж. На панелях он видел вымышленные имена. Он откуда-то знал, что они вымышленные. Он вспомнил, как размышлял над своим именем. Оно как-то было связано с его женой, служило неким способом почтить ее. Или каким-то секретом и запретным намеком, чтобы он смог однажды его вспомнить.