Бунт Хаус
Шрифт:
— Майкл пытался сделать меня дублершей. Я не дублерша, Рэн. Я главная героиня, или вообще никто. Дамиана сказала, что ты бросил ее, как раскаленный уголь, как только появилась новая девушка. Хотя, конечно, это не может быть правдой. Она такая... — она морщит свой носик — ...средняя.
— Просто держись подальше от Элоди, Мерси. Десять футов в любое время.
— Или что?
— Или я превращу твою жизнь в сущий ад. Ты не единственная, кто хорошо разбирается в чужих секретах.
— О-хо-хо, черт возьми. Я не думала, что это возможно, но ты... О боже, она тебе нравится, не так ли?
Мерси поворачивается ко мне лицом, поджимая
— Рэн Джейкоби, я никогда не думала, что доживу до этого дня. Я предположила, что после всех этих лет избиения и ломки людей, внутри тебя что-то фундаментально сломано. Настоящий шок, узнать, что это не так. Вау!
Я выхватываю листок у нее из рук, просматриваю напечатанную на нем информацию, демонстративно игнорируя ее дерьмовую ухмылку.
— Нам нужно написать эссе о невоспетом герое литературы и представить его классу. Ты можешь выбирать.
— Неужели? — Для актрисы ее попытка изобразить фальшивое удивление довольно жалка. — Обычно ты так защищаешь своих литературных героев, воспетых или нет.
Боже, это будет такая чушь собачья. Я щелкаю костяшками пальцев со злобным энтузиазмом, который заставляет ее замолчать. На целых пять секунд.
— Послушай, я думаю, это здорово, что тебе кто-то нравится. Я знаю, что ты мне не веришь, но я забочусь о тебе, Рэн. И если эта серенькая, странная маленькая девочка заставляет вскипеть твою кровь, тогда я говорю: «Вперед».
Это просто трюк. Действительно паршивый трюк, на который я не настолько глуп, чтобы попасться. Я скалю зубы и бросаю задание ей на колени.
— Выбери тему для задания. Прекрати свои гребаные разговоры, Мерси, а то у нас будут проблемы.
Она выбирает Сидни Картон. Из всех персонажей всех книг она выбирает Сидни Картон из «Повести о двух городах» Чарльза Диккенса, потому что знает, как сильно это меня раздражает. Сидни-мой парень. Он негодяй, самый худший и самый лучший. Я отождествляю себя с ним на стольких уровнях, что это даже не смешно. Если бы она была кем-то другим, я был бы удивлен, что она выбрала его из ниоткуда в качестве темы нашего задания, но поскольку она такая, какая есть, я совершенно не удивлен. В конце концов, мы же близнецы. Наши сраные мозги работают так одинаково, что я презираю ее почти так же, как себя.
Как только раздается звонок, возвещающий об окончании урока, я достаю телефон и включаю его. Я выстукиваю сообщение и выхожу из класса.
Я: Обеденное время. Найди меня. Я буду тусоваться с поэтами.
Глава 28.
ЭЛОДИ
Я ЕЩЕ НИКОГДА никому не желала зла.
Это на самом деле ложь, я желала зла одному человеку, но мой отец не считается. Он мерзкий тип, и он заслуживает всех дурных мыслей, которые у меня когда-либо были о нем. Если не считать полковника Стиллуотера, я стараюсь дать людям презумпцию невиновности. Мне нравится стараться быть честным человеком. Справедливым человеком. Но это ни черта не годится — Пакс Дэвис — ублюдок высшего порядка, и я надеюсь, что он упадет с очень высокого утеса. Хотя думаю, с ним будет все в порядке, он выживет после падения. Хотя бы несколько недель на растяжке, корчась в агонии на грязной больничной койке? Да, это звучит как подходящее наказание для такого придурка, как Пакс.
Восемь: вот сколько раз он называл меня шлюхой за те сорок минут, что
Когда мы расстались, он прорычал мне что-то гортанное и грубое на языке, который я думаю, был немецким, затем он вежливо сказал мне, что я должна прочитать книгу и написать презентацию сама, затем он показал мне средний палец и ушел, не сказав больше ни слова.
Мне не удалось поговорить с Кариной, чтобы узнать, как прошло ее испытание с Дэшилом, но по выражению ее лица, когда она спешила на следующий урок, я догадываюсь, что все прошло именно так, как можно было ожидать. Другими словами, ужасно.
За обедом у нее назначена встреча со школьным психологом, и поэтому я не чувствую себя виноватой, что не пытаюсь ее выследить, пока иду через академию. Когда я трусцой поднимаюсь по ступенькам в библиотеку, мои мысли несутся со скоростью мили в минуту.
Вряд ли это было дружеское сообщение. С другой стороны, в этом весь Рэн. Я не ожидала от него ничего романтичного. Честно говоря, я была удивлена, что он вообще прислал сообщение.
Я нахожу его именно там, где он сказал, в секции поэзии, среди Рильке, Гюго, Китс и Вордсворт. Склонив голову над книгой, с растрепанными волосами, свисающими на лицо, как это всегда бывает, его силуэт словно очерчен в свете, льющемся из огромных окон позади него. Однако я могу различить его профиль — сильную линию подбородка, прямую, как стрела, бескомпромиссную переносицу и греховно пухлые губы, которые работают, когда он складывает слова на странице перед собой.
Рэн не тот, за кого себя выдает. Не совсем. Да, иногда до него трудно добраться, а иногда он холоднее, чем ледниковые воды Антарктиды. Но в нем также есть глубокая, тяжеловесная часть, которую он никому не показывает. У меня такое чувство, что он и мне не показал эту свою сторону. Она выскользнула совершенно случайно, совершенно непрошено. Разница лишь в том, что рядом со мной он не пытался запихнуть ее обратно в клетку. Он позволил этой своей стороне покоиться там, на открытом месте, чтобы я могла делать с ней все, что захочу.
Его рот еще немного двигается, пока он продолжает читать, но уже вслух…
«Мы смотрим в то, что было, в то, что будет,
Томимся по тому, чего и нет,
Хотим блаженно спать, но нас страданье будит
И омрачает наш счастливый смех,
И песни грусти нашей – веселее всех.»
Ах. Значит, он знал о моем присутствии. Отлично. Я беру себя в руки, ведя яростный разговор с моим сердцем, убеждаясь, что оно знает, как себя вести, когда я прохожу мимо стеллажей, направляясь к нему.