Бунт на «Баунти»
Шрифт:
За прошедшие дни я понемногу осваивался с устройством корабля, изучая его по плану, прикрепленному к стене в каюте капитана Блая. «Баунти» был судном трехмачтовым, фок- и грот-мачты несли по четыре паруса: бом-брамсель, брамсель, марсель и фок (или грот). Ближняя к корме корабля бизань-мачта несла лишь три первые. Между фок-мачтой и бушпритом были закреплены один перед другим еще два паруса – кливер и фор-стень-стаксель, а к бизань-мачте крепился спенкер, который направлял ход корабля, помогая рулю. Конечно, я еще не знал, как все они используются для управления кораблем, как ведут нас сквозь бури наподобие той, с которой мы сражались теперь, но дал себе
– Тернстайл! – воскликнул капитан Блай, в самый разгар шторма возвращавшийся к себе в каюту, – форма его промокла насквозь, и я подумал, что так недолго и инфлюэнцу подхватить. (Один мальчик в заведении мистера Льюиса как-то подцепил эту хворь, и его, чтобы он не перезаразил всех нас, без церемоний выставили на улицу. Он был моим близким другом – год, если не больше, мы с ним спали в одной постели, – но после того я никогда его больше не видел. Я слышал, что он приказал долго жить, однако доказательств тому не имею.) На ходу капитан, чтобы сохранить равновесие, упирался ладонями в стены коридора, поскольку «Баунти» бросало то вверх, то вниз, то влево, то вправо, да с такой силой, что, клянусь, я чувствовал, как мой желудок отрывается от всего прочего тела, чтобы начать самостоятельную жизнь и карьеру. – Какого черта ты тут делаешь?
– Капитан, – сказал я, вскакивая на ноги, поскольку до этой минуты сидел в углу около моей койки, также упираясь руками в стены, а ногами в пол. – Что с нами происходит? Мы гибнем?
– Не будь ослом, мальчик, – резко ответил он. – Я видывал ночи и похуже. Эта, помилуй Бог, еще тихая. Держись и выкажи хоть немного храбрости, не то я переодену тебя в платьице и переименую в Мэри.
Я выпрямился, вовсе не желая, чтобы капитан счел меня трусом, и попытался войти следом за ним в каюту, но качка и донесшиеся сверху смятенные вопли задержали меня.
– Иисус Христос страдающий! – возопил я, с перепугу забыв свое место. – Что там такое? Какое-то несчастье в команде?
– В команде? – переспросил он и, нахмурив брови, повернулся ко мне: – Никакого несчастья в команде не случилось, мальчик, и я попросил бы тебя не употреблять в этой каюте имя Спасителя всуе. Почему ты задал такой вопрос?
– Но эти вопли, – сказал я, и, не сомневаюсь, лицо мое выражало в эти мгновения презренный ужас. – Вы разве не слышите? Может быть, там люди падают за борт и скоро некому будет управлять кораблем. Разве не должны мы помочь им? Или хотя бы послать кого-то на помощь?
Пока я произносил это, огромная волна ударила в оконце каюты, да с такой силой, что я едва не упал – в обморок. Капитан же просто взглянул в ту сторону – так, точно волна была просто докукой, мухой, которую он мог отогнать от себя взмахом руки.
– Это не людские крики, чертов ты дурень, – сказал он. – Боже милостивый, мальчик, ты не распознаешь голос ветра? Он проносится над палубой, бросая нам вызов, проверяя, хватит ли у нас отваги идти дальше. Эти вопли – его боевой клич! Рев – его сила! Ты все еще ничего не знаешь о море? – Капитан покачал головой и взглянул на меня так, точно я был жутким олухом, а он мучеником, вынужденным терпеть мое присутствие. – Разве моряки этого корабля, – продолжал он, – моего корабля, станут вопить от страха? Им и без того работы хватает. Да и тебе, мальчик, стоило бы делом заняться, а потому иди выполняй свои обязанности, пока я не дал тебе настоящий повод для воплей.
– Есть, капитан, – сказал я, но задержался ненадолго, наблюдая за тем, как он снимает с полки карты и развертывает их, прижимая, чтобы они не свернулись, тяжестями по углам.
– Ну же, Тернстайл! – рявкнул он. – Вода на троих, если ты не против.
Я побежал в камбуз, надеясь найти там мистера Холла, но не нашел; я уж потом обнаружил, что в минуты, подобные этим, почти каждого члена команды следует искать на палубе, где он помогает попыткам удержать корабль на плаву. В трюме остаются лишь очень немногие. Я был одним из них, поскольку ни пользы, ни радости никому принести не мог. Другим человеком, избегавшим, как я заметил, тяжелой работы, был судовой хирург доктор Хагген, который никогда не появлялся на палубе в трудные часы, но вечно отыскивал для себя неотложное дело в наиболее безопасной части судна, трусливый прохвост.
Вернувшись в каюту с чайником и чаем, я увидел там капитана, который просматривал, пользуясь лупой, карты, между тем как штурман, мистер Фрейер, и его помощник, мистер Кристиан, наблюдали за ним. На этих двоих стоило посмотреть, будьте уверены, – на первого с лицом красным и встревоженным, старавшегося, чтобы каждое его слово было услышано, и на второго, который выглядел так, словно он только что выбрался из воды и теперь озабочен состоянием своей прически, а о том, что нам грозит какая-то там опасность, вовсе и не думает. Собственно говоря, когда я вошел в каюту, он проверял на предмет чистоты свои ногти. Красивый был малый, этого у него не отнимешь.
– Капитан, мы не можем бороться с таким штормом и дальше, – говорил при моем появлении мистер Фрейер. – Волны слишком велики, палуба почти уходит под воду. Надо ложиться в дрейф.
– В дрейф? – вскричал мистер Блай, отрываясь от карты и встряхивая головой. – В дрейф? – проревел он. – Немыслимо, сэр! Пока «Баунти» командую я, он дрейфовать не будет! Мы идем под ветром!
– Без плавучего якоря, сэр? – спросил мистер Фрейер, расширив глаза. – Разумно ли это?
Я в то время ничего не ведал о том, как хорошо помогает плавучий якорь судну не черпать воду кормой, но само это название звучало внушительно, и мне стало жаль, что у нас нет такой штуки.
– Да, мистер Фрейер, – стоял на своем капитан. – Без плавучего якоря.
– Но, сэр, обрасопив паруса и поставив руль под ветер, мы по крайней мере получим шанс сохранить наше нынешнее положение.
– Какая это, право, скука – сохранять положение, – вздохнув, отрешенно заметил мистер Кристиан, как будто исход этого спора – такой или этакий – не представлял для него интереса и он предпочитал отправиться к своей койке и там подождать, когда спор завершится. – Лично я за то, чтобы идти вперед. В конце концов, нам поставлены определенные сроки, не так ли? А дрейф стал бы пустой тратой времени. Не для него поднимался я на борт «Баунти».
– Боюсь, мистер Кристиан, вам этот вопрос обсуждать не по чину, – повернувшись к нему, заявил мистер Фрейер, и глаза его гневно вспыхнули. – И с позволения сказать, вам следовало бы сейчас находиться на палубе, рядом с мистером Эльфинстоуном. А вопрос решим мы с капитаном.
– Должен вам напомнить, мистер Фрейер, что капитан сам решает, кого ему приглашать в свою каюту, а кого нет! – вскричал мистер Блай, распрямляясь во весь рост и с не меньшим гневом глядя на штурмана. – Я пригласил Флетчера поучаствовать в разговоре, я же, а не вы, мистер Фрейер, и отошлю его. Это понятно?